Перед уходом Дейк прихватил пару программаторов и вспомогательное устройство дистанционного управления фирмы «Батанг», похожее на старинный слуховой аппарат.
В наобум выбранной высотке Дейк скормил управляющему ту же легенду, что скармливал управляющим всегда, с тех пор как вылетел с велфера. Впрочем, обычно жильцами никто не интересовался, государство только считало количество занятых помещений и платило.
В отведенной ему комнатенке воняло мочой, а стены были сплошь исцарапаны анархистскими лозунгами Фронта освобождения. Дейк выгреб из угла хлам, сел, прислонившись к стене, и разорвал упаковку игры.
Там были: сложенная инструкция с диаграммами мертвых петель, бочек и иммельманов, тюбик проводящей пасты и компьютерная распечатка с тактико-техническими данными. И сама облатка; с одной стороны на белом пластике изображен голубой биплан, с другой – красный. Дейк повертел ее в руках: «„СПАДЫ“ И „ФОККЕРЫ“», «„ФОККЕРЫ“ И „СПАДЫ“». Красное и голубое.
Дейк укрепил за ухом «батанг», смазал поверхность индуктора пастой, подсоединил к программатору оптоволоконный провод, включил программатор в стенную розетку. Потом вставил в программатор облатку. Аппарат был дешевый, индояванский, и при запуске программы в затылке неприятно зажужжало. Но когда все было сделано, в нескольких дюймах от лица беспокойно заметался небесно-голубой «спад». Он сверкал почти как настоящий. Подобно большинству тщательно проработанных музейных муляжей, аэроплан обладал таинственной внутренней достоверностью, но удержать его в поле зрения можно было, лишь максимально концентрируясь. Как только внимание рассеивалось, настройка сбивалась, нарушалась визуализация, и крохотный биплан расплывался в туманное пятно.
Дейк тренировался, пока в «батанге» не села батарейка, затем откинулся к стене и мгновенно уснул. Ему снилось, что он летит в безбрежно-голубом небе среди белых облаков, вдали от земных забот, недоступный превратностям судьбы.
Он проснулся от сильного запаха жареных лепешек с крилем – и его затрясло от голода. Денег больше не было. Впрочем, в доме наверняка жило много студентов. Кто-нибудь обязательно заинтересуется программатором. Дейк с надеждой направился в коридор. Неподалеку он увидел дверь с транспарантом: «А ОТЛИЧНАЯ ЖЕ ВСЕЛЕННАЯ ПО СОСЕДСТВУ!» Ниже, поверх романтичного плаката «космической колонии», которую начали строить, когда он еще только родился, была наклеена звездная россыпь разноцветных пилюль, вырезанная из рекламы какой-то фармацевтической компании. «ИДЕМ!» – приглашала надпись над коллажем из снотворного.
Он постучал. Дверь слегка приоткрылась, удерживаемая цепочкой, и в двухдюймовую щель выглянуло девичье лицо.
– Да?
– Вы, видно, думаете, что эта штука ворованная. – Он перекладывал программатор с ладони на ладонь. – Наверное, потому, что она совсем новенькая, даже упаковка не распечатана. Послушайте. Я не стану спорить. Нет. Я просто хочу сказать, что она стоит вполовину дешевле, чем где-либо еще.
– Да ну? Неужели? Без дураков? – На губах девушки заиграла странная улыбка. Она медленно протянула руку ладонью вверх. Прямо к его носу. – Глянь-ка!
В ладони была дыра, черный туннель, уходящий вверх по руке. Два маленьких красных мерцающих огонька. Крысиные глазки! Они бросились к нему, по пути вырастая. Что-то серое мелькнуло и прыгнуло ему прямо в лицо.
Дейк в испуге закричал, пытаясь заслониться руками, поскользнулся и упал прямо на программатор.
Сжимая голову руками, он забился в судорогах – и во все стороны брызнули кремниевые осколки. Ему было больно, так больно…
– Ах, боже ты мой! – Цепочка звякнула, и девушка воспарила над ним. – Эй! Послушай, давай вставай! – Она взмахнула голубым полотенцем. – Хватайся за него, я тебя подниму.
Дейк смотрел на нее сквозь пелену слез. Студентка. Взгляд этакой зануды, не по размеру большой свитер, зубы такие ровные и белые, что могли бы служить вместо справки о кредите. Тонкая золотая цепочка на лодыжке, покрытой (он увидел) мягким детским пушком. Изысканная японская стрижка. Да, тут водились деньжата.
– Эта штуковина могла стать моим обедом, – удрученно сказал Дейк.
Он схватился за полотенце, и девушка помогла ему подняться. Она улыбнулась ему, но настороженно отодвинулась.
– Разреши мне исправиться. Хочешь есть? Это же была проекция, только и всего. Понял?
Напряженно, словно зверь, входящий в клетку, Дейк последовал за ней.
– Ни хрена себе! – восхищенно произнес Дейк. – Это же
Он сидел на продавленном диване, втиснувшись между четырехфутовым плюшевым медведем и кучей дискет. Комната была по щиколотку завалена книгами, одеждой и бумагами. А еда, над которой колдовала девушка, явилась прямо из «Тысячи и одной ночи»: сыр «Гауда», консервированная говядина и – честное слово! – потрясающе вкусные вафли из оранжерейной пшеницы.
– Ну как, – спросила она, – мы можем угодить рабочему парню?
Ее звали Нэнси Беттендорф. Ей было семнадцать. Ее предки – вот жадюги – оба работали, а она училась на инженера в колледже Уильяма и Мэри, по всем предметам на «отлично», кроме английского.
