Альфа-один

сорваться: после разговора с ББ я пребывал в крайне расстроенных чувствах и жаждал поделиться этим негативом хоть с кем-нибудь.

Увы, реализовать это желание не получилось: ровно в семь сорок пять по местному времени к нам подошел ракшас-громила семидесятого уровня и представился:

– Я от мистера Смита. Примите торг…

Приняли. Сначала Алька, потом я. И, заюзав полученные свитки телепорта, оказались на другом континенте, в одном из городов-сателлитов местной столицы. Минуты через две процедура повторилась. Правда, на этот раз нас телепортировали сравнительно недалеко – в окрестности развалин Вергарского замка. Идентифицировать все точки маршрута, целью которых являлось запутывание нашего потенциального прикрытия, мне было лень, поэтому следующие десять минут я не столько вглядывался в постоянно сменяющийся пейзаж, сколько пытался понять, правильно ли я сделал, согласившись помочь ББ. И вспоминал отдельные фрагменты разговора:

– …А через полтора года после похорон Клаудии Миранда почему-то решила, что в гибели ее матери виноват я, и начала искать доказательства. Я не мешал. Наоборот, приказал начальнику СБ дать ей ограниченный доступ к директории, в которой хранились результаты расследования причин крушения флаера моей супруги, и запретил препятствовать в изучении имеющихся там материалов. Увы, я недооценил талантов собственной дочери: получив доступ к серверам службы безопасности, она не только обнаружила в архивах несколько мелких нестыковок, но и каким-то образом умудрилась перепрограммировать маячок своего комма. После чего начала собственное расследование. Для начала через цепочку виртуальных посредников приобрела дешевенький флаер и перегнала его на городскую стоянку, расположенную в паре сотен метров от ее университета, а затем хакнула сервера деканата и УСК своего учебного корпуса, организовав каналы удаленного управления и тем, и другим. А через некоторое время у нее появилась возможность отлучаться в город…

Рассказывая о дочери, ББ не играл и не пытался изобразить отеческую любовь: сухо перечислял факты и не скрывал собственных недочетов. Несмотря на это, чуть ли не в каждой его фразе чувствовалась любовь к дочери:

– …О том, что Миранда похищена, я узнал из анонимного письма, упавшего на мой личный почтовый сервер. И, естественно, не поверил, так как метка ее комма показывала, что она находится в лекционном зале физфака. Однако к рекомендации поручить кому-нибудь из телохранителей дочери проверить, не пропала ли она из закрытого помещения, все-таки прислушался. А через пару часов побеседовал и с представителем тех, кто ее похитил…

О том, какие силы и средства были вложены в поиски дочери, ББ напрямую не говорил. Но у меня создалось ощущение, что он перепробовал все имеющиеся у него возможности. Причем как законные, так и не очень. Увы, впустую: организация, спланировавшая и осуществившая похищение, наняла высококлассных профессионалов. Что, в общем-то, не удивительно, ибо, как я понял, цена вопроса, стоящего на кону, исчислялась миллиардами:

– …Человек, сливший информацию об этом проекте на сторону, почему-то решил, что использование технологии вот-вот начнется. И решил заработать на безбедную старость. Причем не только себе, но и своим потомкам. В результате Миранда оказалась в капсуле «RDA» одной из первых модификаций и… в недалеком будущем может превратиться в овощ…

Да, держался мистер Баррен хорошо. Хотя точно знал о том, что по статистике процент удачных освобождений заложников крайне невелик:

– …Знаете, что меня расстроило больше всего? То, что имеющиеся у меня связи с руководством большинства силовых структур Конфедерации оказались бесполезны: и министры, и оперативники МБ, МЮ и ВКС в один голос утверждали: найти и вернуть мою дочь практически невозможно, – видите ли, технологии, используемые преступными группировками, настолько продвинуты, что с мерзавцами проще договориться…

Что самое грустное, ему не лгали: я, не раз и не два принимавший участие в операциях по освобождению заложников, навидался и МВУ, поставленных на неизвлекаемость, и штаммов боевых вирусов, почему-то используемых для подстраховки, и тому подобной дряни.

Увы, возможности договориться у ББ не было:

– …На самом деле технологий, которые с меня требуют за освобождение дочери, еще нет. Вернее, они есть, но слишком сырые. Настолько сырые, что пользоваться ими еще нельзя. Впрочем, даже если бы они были рабочими, я не стал бы их обменивать. Даже ради дочери. Прежде всего потому, что их распространение среди представителей криминалитета вызовет невероятный разгул преступности…

Несмотря на пафос, я поверил и в эту часть монолога. Скорее всего, потому, что уже слышал о чем-то подобном: буквально через полгода после моего прихода в ОБОН третью роту привлекали к поискам внуков какого-то сильно засекреченного профессора, по слухам, разработавшего целое семейство боевых вирусов. Увы, за время, отпущенное ему на раздумья, найти детей не удалось, и ученый покончил жизнь самоубийством прямо во время последней беседы с шантажистами. А перед тем как выстрелить себе в голову, заявил, что не обменяет жизни миллионов на жизнь двух, пусть даже родных и любимых, людей.

Этот стреляться не собирался. Хотя, по моим ощущениям, тоже находился на грани срыва:

– …В общем, поняв, что надеяться мне не на кого, я загрузил расчетами искины ОПР. И не зря: оказалось, что шансы вернуть Миранду у меня есть. Правда, придуманная технология обмена кажется несколько безумной. Но только на первый взгляд…

Технология обмена была безумна не только на первый взгляд, но и на все остальные. И я, вникнув в ее описание, должен был отказаться.