О-о-о, как я хотела их пробежать, оттолкнуться от края, на мгновение зависнуть в раскаленном воздухе и прямо в одежде рухнуть в восхитительно прохладную бездну, а затем, сколько хватит воздуха и сил, скользить над песчаным дном! И как расстраивалась, понимая, что купание светит мне в лучшем случае поздно ночью, то есть через вечность!
В отличие от меня, Паоло думал не о купании… Или нет, не так: духота, жара и неприятные запахи лишили способности соображать только меня. А его – нет: он разглядывал не водную гладь, а далекий берег. И не через солнечные очки, а в бинокль. Поэтому среагировал на появление людей чуть ли не раньше, чем они показались в поле его зрения:
– Солдаты! На два часа! Не шевелимся, не говорим и даже не дышим…
У меня тут же затряслись поджилки, а в спину словно повеяло холодком.
– Вижу двоих… Нет, троих… – еле слышно продолжил он через пару мгновений. – Идут цепью… Вдоль берега…
– Молчи! Пожалуйста!!! – дождавшись, пока Паоло оторвется от бинокля и посмотрит на меня, умоляюще попросила я. Естественно, не вслух, а едва шевеля губами. Потом на всякий случай показала пальцем вверх и добавила: – Птицы! Услышат!!!
Он улыбнулся, пожал плечами – мол, я знаю, что делаю, – и снова приник к окулярам.
Его самоуверенность испугала меня больше, чем появление солдат. И мне вдруг жутко захотелось оказаться не в этой расщелине, а в той, в которой спрятался Вересаев.
– Лодка… Еще одна… вернее, две… – минуты через полторы выдохнул Паоло. – В первой – семеро… Во второй – пятеро… В третьей, кажется, шестеро…
– Куда плывут? – одновременно спросили Костик и Толян.
– Первая сюда, вторая и третья – к следующему острову… – ответил Дзабарелла и очень медленно повернул голову в сторону карабинов.
Последняя фраза Вересаева в том диалоге заставила меня улыбнуться. И я, медленно подняв голову, требовательно ткнула Паоло пальцем в бок. Сработало: буквально через несколько секунд его бинокль поменял хозяина. И позволил мне посмотреть на аборигенов при свете дня…
…На первый взгляд местные вояки выглядели как-то не очень – их спины, обтянутые кольчугами, значительно уступали по ширине бардинской, бицепсы-трицепсы не позволили бы выступить даже на первенстве Москвы, а оружие казалось игрушечным. Но стоило мне присмотреться повнимательнее, как первое впечатление куда-то улетучилось: рукояти мечей были потертыми от долгого употребления, мужчины выглядели жилистыми и ладными, а каждое их движение дышало невероятной мощью. Забавно, но я, смотревшая соревнования по академической гребле только для того, чтобы не обижать фаната- отца, секунд двадцать просто любовалась слитными, отточенными движениями гребцов. И, каюсь, прикидывала, как бы они смотрелись в какой-нибудь восьмерке распашной на гребном канале в Крылатском.
Правда, стоило мне наткнуться взглядом на рулевого, как мне стало не до гребли: мужчина, сидевший на корме, был самым настоящим МУТАНТОМ!!!
Как он выглядел? Да жутко!!! Несмотря на то, что был намного ниже и уже своих товарищей: его абсолютно лысую и сравнительно небольшую голову
