– Пронюхали, – мрачно констатировала Марго. – Ну, теперь завертится.
Она отпила коктейль, поморщилась:
– Не люблю журналистов.
– Весьма оригинальное отношение к коллегам по цеху, – заметил дьякон.
– Не люблю, когда эти «коллеги» лезут в мой огород. Топчут возделанную мной пашню!
– Мы еще особо ничего не возделали, – напомнил дьякон, едва сдерживая улыбку.
– У-ух, – прорычала Марго, грозно вращая глазами и сжимая в пальцах стакан. – Ну, пусть хоть один из них попадется у меня на пути.
– Один, кажется, уже есть, – сказал дьякон и показал на экран телевизора, мерцающий над барной стойкой. Марго обернулась.
– Эй, дорогуша! – окликнула она бармена и щелкнула пальцами, привлекая его внимание. – Да, да, сюда! Нельзя ли сделать звук в телевизоре погромче?
Бармен выполнил ее просьбу.
– …Таким образом, убит уже второй коллекционер, – напряженно глядя в камеру, проговорил молодой, аккуратно одетый репортер, похожий на бойскаута-аккуратиста. – У следствия нет определенного мнения по поводу того, что искал убийца. Но среди людей, увлекающихся фотографией, циркулируют слухи о неких таинственных негативах Александра Родченко. Мы встретились с директором Дома фотографии Ольгой Орловой и попросили ее прокомментировать эту информацию.
На экране появилось красивое, ухоженное лицо Ольги Орловой.
– Слухи о непроявленных негативах Родченко давно блуждают в среде коллекционеров, – обратился к ней репортер. – Что вы можете об этом сказать?
– Теперь, благодаря вам, журналистам, эти слухи начнут блуждать и среди людей, весьма далеких от фотоискусства, – с легкой иронией ответила Ольга. И добавила с совсем уж убийственной иронией: – Попутно обрастая все более таинственными и ужасающими подробностями.
Репортер, однако, не смутился.
– Так существуют эти негативы или нет? – спросил он.
Ольга колебалась, природное чувство такта мешало ей определиться с ответом. Наконец она ответила, нехотя и небрежно:
– Может, какие-то негативы и есть. Но вряд ли они стоят того, чтобы из-за них убивали людей. У нас в хранилище сотни проявленных негативов Родченко. Сейчас, накануне выставки, мы как раз переводим их в цифровой формат. И все, кто с ними работает, слава богу, живы.
– Как известно, для предстоящей выставки вы собираете работы Родченко по всему миру. Вам никто не звонил по поводу таинственных негативов? Никто не предлагал вам их купить?
На ухоженном лице Орловой появилась усталая улыбка.
– Мне постоянно звонят люди, которые сообщают о старых фотографиях или негативах, которые они нашли на чердаке или в подвале дома. Но чаще всего эти снимки не имеют коллекционной ценности. Это просто чья-то домашняя фотохроника, которая есть в каждой семье, только и всего.
– Ольга, вы ушли от вопроса, – с упором произнес молодой репортер. – Так все-таки вам кто-нибудь звонил по поводу таинственных негативов Родченко?
Ольга посмотрела на репортера в упор, улыбнулась и ответила:
– Да.
– Кто? – выпалил репортер, даже захрипев от возбуждения.
Ольга слегка прищурила свои синие, умные глаза и спокойно ответила:
– Вы.
На этом репортаж был закончен. Марго сделала знак бармену, и тот снова выключил звук.
– Итак, она им ничего не сказала, – констатировала Марго. – Как вы думаете, дьякон, почему? Ведь в преддверии выставки Родченко скандал с негативами выгоден Дому фотографии.
– Выгоден, но не настолько, – ответил отец Андрей. – Ольга понимает, что, если она кому-нибудь расскажет о визите «искусствоведа», ее затаскают в следственный отдел. Придется давать массу показаний. А у нее сейчас на это нет времени, все-таки выставка на носу.
В сумочке у Марго зазвонил мобильник.
Пока она возилась с сумкой и телефоном, отец Андрей спокойно допил кофе.
– Черт… Да что ж это такое… – Наконец сумочка была побеждена и телефон благополучно извлечен на свет божий. – Алло! – почти крикнула в трубку
