повернулся и молча вышел.
Хозяин кабинета взял кофейник и наполнил обе чашки густым, ароматным напитком. Пододвинул одну к отцу Андрею.
— Угощайтесь!
Кофе, как и следовало ожидать, был великолепным. После первого же глотка отец Андрей почувствовал, что кровь быстрее заструилась по его жилам, а тело наполнилось силой и легкостью. Он удивленно посмотрел на чашку и сделал еще один глоток.
— Отличный кофе! — похвалил дьякон.
— Да, неплохой, — согласился хозяин кабинета.
— Как мне к вам обращаться? — поинтересовался отец Андрей. — По имени-отчеству?
— М-м… — Хозяин кабинета задумчиво потер пальцем сухую, загорелую щеку. — Пожалуй, зовите меня просто «магистр». Так будет и короче, и вернее.
— Магистр, — тихо повторил дьякон. — Магистр, могу я узнать, зачем вы меня сюда… пригласили?
— Я хотел поговорить с вами о том, что произошло в Манеже, — сказал хозяин орехового кабинета, внимательно разглядывая лицо дьякона. — Грустная история, правда? Вот что бывает, когда люди берутся за что-то, что им не по зубам.
— Кого вы имеете в виду?
Магистр дернул уголком губ.
— Неважно. Важно другое. Вы, надеюсь, уже догадываетесь, какую организацию я представляю?
— Орден Люцифера?
Хозяин орехового кабинета тонко усмехнулся.
— Можно и так назвать. Хотя лично я предпочитаю — «Орден Света». Звучит не так зловеще, правда? — Магистр посмотрел на часы. — У меня не так много времени, поэтому говорить буду конкретно и по сути. У нас могущественная организация, господин Берсенев. Можно сказать, что с нами весь цвет нации. Не верите?
Магистр взял со стола пульт, направил его на телевизор и нажал на кнопку. Экран мягко замерцал.
— Это вручение правительственных наград деятелям искусств и политики, которое прошло недавно в Кремле, — прокомментировал магистр.
На экране телевизора появилась сцена, перед которой в удобных креслах сидели люди, известные всей стране. Политики, актеры, режиссеры, литераторы.
— Вы видите? — быстро проговорил магистр, глядя на дьякона такими же мерцающими и переливчатыми, как экран телевизора, глазами. — Теперь вы понимаете, какая мы сила?
— Да, — сказал дьякон. — Вижу. Но вам не удалось заполучить пелену.
Магистр поморщился, словно вспомнил о чем-то неприятном, и выключил телевизор.
— Пелена сгорела, — сказал он с легким вздохом. — Оно и к лучшему. Я никогда не верил в ее чудодейственные свойства, но в нашей стране много темных и невежественных людей. Представьте, что было бы, если бы они поверили. Если уж иконы «лечат», то что говорить о пеленке того, кого они считают Богом! Цивилизация, батюшка, вещь хрупкая. Одна маленькая и на первый взгляд незначительная деталь способна вновь ввергнуть нас в пучину средневекового мракобесия. Со всеми ее ангелами, демонами, ведьмами и кострами. Не знаю, как вам, а мне эта перспектива представляется чудовищной. И я намерен противостоять ей любыми способами.
— Тихомирова вы убили из тех же соображений? — поинтересовался дьякон.
Брови магистра сошлись на переносице.
— Он не должен был погибнуть. Майор Стеклов переусердствовал. Никто не застрахован от дураков, даже мы.
— Но пелена…
— Да забудьте вы про свою пелену! — досадливо воскликнул магистр. — Я говорю вам о реальном деле. О кропотливой работе по усовершенствованию политического устройства мира, о внедрении в сознание людей понятия о новых духовных опорах. Я говорю вам о прогрессе — зримом и неуклонном. О достижении высочайшей гармонии между людьми внутри общества, которое мы в конце концов построим. О счастье для всех без исключения.
— Цель отрадная, — сказал отец Андрей. — Но я сильно сомневаюсь в ее достижении.
Магистр удивленно приподнял бровь, затем, как бы что-то вспомнив, кивнул:
— А, ну да. Вы же дьякон, церковный человек. Кстати, насчет Иисуса. Он ведь не был богом. Верьте мне — утверждая это, я руководствуюсь надежными источниками, которые недоступны для большинства людей. Однако он был очень неглупым человеком. Согласен, у него были кое-какие… необычные способности. Но он не единственный, кто ими обладал. Учение Иисуса несет вред, поскольку это учение для избранных. Духовный фашизм, если хотите. А мы несем свет в каждый дом. Я подчеркиваю —
