Время шло час за часом, и шаг наш замедлялся, а мысли уходили все дальше в сторону. Урчал живот, а в голове сплелись обрывки рассказов Па, мамино лицо и певучий голос Габо.
– Ты как? – спросила Доче, когда я едва не зацепилась ногой за корень.
– Ммм, – промычала я, не решаясь заговорить.
– Держи. – Она протянула что-то Люпе и мне. – Это корень одуванчика. Поможет взбодриться.
Корень оказался жесткий и горький на вкус, но через какое-то время усталость отступила, а мир прояснился. Я прищурилась от бледного утреннего света и, оглядевшись, увидела, что мы идем вдоль высохшего русла.
Я пошарила в сумке, нашла карту. Грязная, потертая, мятая, как моя туника, но еще годная. На этой стороне острова река могла быть только одна – Аринтара. Впереди лежало последнее болото.
Обойдя его, мы выйдем к Аринтану, а там уже и до дома рукой подать. До дома и Па…
– Ух! – Я наткнулась на шедшего впереди мужчину.
– Тише! – шикнул он.
Адори повернулся к Доче.
– Что случилось?
Девушка застыла в напряженной позе, словно готовая в любой момент сорваться с места.
– Слышишь?
Я потерла ушибленную голень. Прислушалась. Ничего, только шелест черных деревьев, но другие Изгнанные тоже напряглись, и все всматривались в чащу справа от нас. Взрослые осторожно выдвинулись вперед и с оружием наизготовку растянулись в шеренгу. Мисс Ла проснулась с громким кудахтаньем, заскреблась и отчаянно захлопала крыльями.
Я решительно сунула ее под мышку. Кровь как будто искрила от корня одуванчика, но теперь каждый выброс энергии оборачивался страхом. Какое-то время все было тихо, а потом раздался шум, подобного которому я еще не слышала.
Громкий, раскатистый, с резким металлическим дребезжанием, от которого застучали зубы. Шум превратился в грохот, он нарастал и катился в нашу сторону, заполняя собой черный лес.
Кожа покрылась мурашками, и что-то кисловатое подступило к горлу. Все внутри вдруг размякло, ослабло и стало разваливаться.
Ноги приросли к земле.
Рядом Люпе схватилась за живот.
– Это они! – простонала она. – Чувствуешь?
– Они выворачивают вас наизнанку, – вставила Доче. – Тибицены.
– Но ведь их не существует, – возразил губернатор.
Его связанные руки дрожали.
– Их не может быть!
– Ты что-то знаешь о них, папа?
Ответить он не успел. Доче обернулась, вскинула клинок и рубанула по веревке, связывавшей руки губернатора.
– Беги. Возьми их с собой. Идите прямо через болото, так быстрее. Держитесь реки. Живей!
Адори схватил Доче за руку и со всей силы сжал ее запястье.
– Я останусь.
Рядом с нами вдруг возникла Ана.
– Не тронь мою дочь!
– Я говорю ей, что останусь и буду драться вместе с вами.
– Папа? – неуверенно выговорила Люпе.
Ана вскинула бровь.
– Это и мой остров, – прошипел губернатор. – И неважно, нравится тебе это или нет, я буду защищать его.
Секунду-другую они смотрели друг на друга, как два пса перед схваткой. Потом Ана сняла с пояса меч и протянула ему.
Воздух прорезал еще один вой. Внутри у меня все сжалось и завертелось.
– Но как нам попасть домой, папа? – крикнула Люпе.
– Я знаю дорогу. – Я взяла ее за локоть.
– Бегите! Это приказ!
За спиной у нас Адори уже резал путы на руках Маркеса и других пленных. Вопреки моим ожиданиям никто не побежал. Все получили от Аны мечи и встали в развернувшуюся к лесу шеренгу. Несколько детей Изгнанных уже убегали.
