46
Я видел сон. Ко мне жена явилась,
А я был мертв и, мертвый, наблюдал.
Джульетта замерла, прислушиваясь к шагам, удаляющимся вниз по лестнице. Она даже ощущала вибрацию перил. По рукам и ногам пробежали мурашки. Ей хотелось крикнуть, чтобы незнакомец остановился, но от внезапного прилива адреналина в груди стало холодно и пусто, словно в легкие пробился ледяной ветер, лишив ее голоса. В бункере, кроме нее, был кто-то живой. Или живые. И они сейчас убегают.
Оттолкнувшись от перил, Джульетта метнулась через площадку, выскочила на спиральную лестницу и со всех ног помчалась в погоню. Этажом ниже, когда адреналина в крови стало поменьше, она крикнула: «Стой!» — но топот ее босых ног по металлическим ступеням как будто заглушил голос. Она уже не слышала, как бегут другие, не осмеливалась остановиться и прислушаться из страха, что те могут юркнуть на какой-нибудь этаж и скрыться. А если их всего несколько человек в огромном бункере, то она может никогда их не найти. Если они не захотят, чтобы их нашли.
Почему-то это ужасало Джульетту больше всего остального: что она может прожить остаток дней, отыскивая еду и с трудом выживая в полуразрушенном бункере, разговаривая с предметами, в то время как группа людей будет делать то же самое, таясь от нее. Эта мысль так ее встревожила, что она не сразу задумалась о противоположном: а вдруг эти люди станут ее
А пусть даже и с лучшими, но у них был ее нож.
Джульетта остановилась на тридцать втором и прислушалась, стискивая перила. Сдерживать дыхание, чтобы не шуметь, оказалось почти невозможно. Но все же она замерла, ощущая, как пульс в ладонях отдается в холодных перилах, и услышала четкие шаги — все еще ниже, но уже громче. Она догоняет! Воодушевившись, Джульетта опять сорвалась с места, перескакивая через три ступеньки и наклонившись в сторону центрального пролета, как она делала в молодости — одна рука на изогнутых перилах, вторая впереди для равновесия, пятки едва касаются ступенек, перелетая на следующие, — и полная сосредоточенность, чтобы не оступиться. Падение на такой скорости могло окончиться смертью. Ей вспомнились люди с загипсованными руками или ногами и рассказы о невезучих стариках со сломанными бедрами. И все же она старалась превзойти себя, буквально летя над лестницей. Тридцать третий этаж промелькнул в мгновение ока. Сквозь топот своих ног она расслышала, как поблизости хлопнула дверь. Джульетта остановилась на середине пролета и посмотрела вверх. Перегнулась через перила и взглянула вниз. Шаги смолкли, остался лишь шум ее частого дыхания.
Джульетта спустилась на площадку и подергала дверь тридцать четвертого этажа. Та не открылась. Но она не была заперта. Ручка обо что-то ударялась, и дверь шевелилась, но ее что-то держало. Джульетта потянула ее изо всех сил — не вышло. Она рванула и услышала, как что-то треснуло. Упершись во вторую створку двери, она попробовала в третий раз: резко дергая, запрокинув голову, притягивая руки к груди и одновременно отталкиваясь ногой…
Что-то с треском сломалось. Створка распахнулась, ручка выскочила из ее пальцев. Проем взорвался светом — яркий поток пролился из двери, прежде чем та снова захлопнулась.
Джульетта проползла по лестничной площадке и снова ухватилась за ручку. Открыла дверь и с трудом встала. Внутри лежала половинка палки от швабры, вторая свисала из ручки другой створки. Все вокруг заливал ослепительный свет. Горели все лампы, яркие прямоугольники на потолке уходили в глубь коридора и скрывались из виду. Джульетта прислушалась, но шагов не разобрала — лишь негромко гудели лампы. Турникет в холле подмигивал красным глазом, — мол, я знаю секреты, но ничего не скажу.
Джульетта подошла к машине. Посмотрела направо, где за стеклянной перегородкой виднелся зал для совещаний, тоже ярко освещенный. Перепрыгнула через турникет — этот поступок уже стал для нее вполне нормальным — и снова крикнула. Ее голос отозвался эхом, но в освещенном месте оно прозвучало чуточку иначе, нежели в пустой темноте. Здесь была жизнь, электричество, чьи-то уши, способные ее услышать, и это каким-то образом делало эхо слабее.
Джульетта прошла мимо офисов, заглядывая в каждый в поисках признаков жизни. Здесь царил бардак. Ящики столов были вывернуты на пол, дверцы металлических шкафов для документов распахнуты, драгоценная бумага валялась повсюду. Один из столов оказался обращен в ее сторону, и Джульетта увидела, что компьютер на нем включен, а экран заполнен строчками зеленого текста. У нее возникло ощущение, что она видит сон. За два дня — если предположить, что она проспала так долго, — она постепенно привыкла к бледно-зеленому свечению аварийных ламп, к жизни среди разрухи и без электричества. Во рту еще ощущался привкус выпитой грязной воды, а теперь она шагала через разворошенное, но в прочих отношениях нормальное рабочее пространство. Джульетта представила, что вот-вот сюда войдет с лестницы следующая смена (кстати, а есть ли в таких офисах смены?) и
