4
Холстон сидел в шлюзе на единственной металлической скамье. Мысли у него словно заклинило от недосыпания и ощущения неизбежности того, что его ожидало. Нельсон, глава лаборатории очистки, опустился перед ним на колени и продел ногу Холстона в штанину белого комбинезона для аварийных работ.
— Мы усовершенствовали уплотнения на стыках и добавили вторую напыляемую подкладку, — сказал Нельсон. — Это должно дать тебе больше времени, чем было у кого-либо прежде.
Его слова дошли до сознания Холстона, и он вспомнил, как наблюдал за женой, когда ее отправляли на очистку. Верхний этаж бункера с большими экранами, показывающими внешний мир, в это время обычно бывает пуст. Остающимся внутри невыносимо смотреть на происходящее. А может, они предпочитают подняться и насладиться прекрасным видом потом — не наблюдая, какой ценой этот вид обеспечен. Но Холстон всегда смотрел и никогда не сомневался, что станет смотреть и впредь. Он не видел лицо Эллисон за зеркальным щитком шлема, не мог разглядеть ее тонкие руки в мешковатых рукавах комбинезона, когда она тщательно работала чистящей салфеткой, но он знал ее походку, ее манеры. Он смотрел, как она закончила работу, проделав ее не торопясь и тщательно, а потом шагнула назад, в последний раз взглянула в камеру, помахала ему и повернулась, чтобы уйти. Как и другие до нее, она неуклюже направилась к ближайшему холму и начала подниматься на него, с трудом двигаясь в сторону полуразрушенных шпилей древнего рассыпающегося города, едва различимого на горизонте. Все это время Холстон не шевелился. Даже когда она упала на склоне холма, стискивая шлем и корчась, в то время как токсины проедали сперва защитное напыление, затем ткань комбинезона, добравшись в конце концов и до его жены, он не шелохнулся.
— Другую ногу.
Нельсон шлепнул его по лодыжке. Холстон поднял ногу и позволил технику натянуть штанины на голени. Глядя на свои руки, на нижний комбинезон из черного углеродного волокна, надетый на голое тело, Холстон представил, как все это растворяется, отваливается, словно чешуйки засохшей смазки на трубе генератора, а кровь вырывается из пор и заполняет комбинезон с безжизненным телом внутри.
— Возьмись за поручень и встань…
Нельсон проделывал процедуру, которую Холстон уже видел дважды. В первый раз с Джеком Брентом — тот был агрессивен и враждебен до конца, вынудив его, шерифа, стоять наготове возле скамьи. И второй раз с женой — он смотрел, как ее снаряжают, через окошко в двери шлюза. Холстон прекрасно знал, что следует делать, но сейчас все равно нуждался в указаниях. Мысли его витали вдалеке. Подняв руку, он ухватился за трапециевидный поручень над головой, подтянулся и встал. Нельсон взял комбинезон за бока и рывком натянул его до талии Холстона. Два пустых рукава повисли по бокам.
— Левую руку сюда.
Холстон бездумно повиновался. Когда он оказался непосредственным участником процедуры, этой последней прогулки приговоренного, его охватило ощущение нереальности. Холстон часто гадал, почему люди подчиняются, почему они совсем не сопротивляются. Даже Джек Брент выполнял, что ему говорили, хотя при этом сквернословил и был агрессивен. А Эллисон проделала все спокойно, — вспомнилось Холстону, когда он поочередно засовывал руки в рукава. Когда комбинезон оказался надет полностью, Холстон подумал, что люди, наверное, подчиняются, потому что не могут поверить в происходящее. Человек попросту не в состоянии воспринять, что его спокойно направляют на смерть, неизбежность которой он полностью осознает.
— Повернись.
Холстон подчинился.
Он ощутил легкий рывок в районе талии, затем вверх до шеи, потрескивая, пробежала «собачка» застегивающейся молнии. Еще один рывок, еще одна молния. Два слоя безнадежности. Хруст «липучки», ложащейся поверх молний. Похлопывания, проверки. Холстон услышал, как сняли с полки шлем. Он сжал пальцы в пухлых перчатках, пока Нельсон проверял начинку шлема.
— Давай еще раз повторим процедуру.
— В этом нет нужды, — спокойно возразил Холстон.
Нельсон взглянул на дверь шлюза, ведущую обратно в бункер. Холстону не требовалось смотреть туда — он и так знал, что за ним наблюдают.
— Не упрямься, — попросил Нельсон. — Я все должен сделать по закону.
Холстон кивнул, но он знал, что нет никаких писаных законов. В бункере из поколения в поколение передавалось множество устных традиций, подернутых мистическим флером, но ни одна не могла сравниться по ортодоксальной непоколебимости с традициями изготовителей комбинезонов и техников
