зарежут к разэдакой матери! – бодро напутствовал новичков боцман. – Кто врага сразу не убоится, тому и черт потом не страшен! Они и так там уже трижды обосрались от страха! Дайте им так, чтоб рыло не подняли, захлебнулись своим говном и сдали жопой впритык к куршее [119], а там мы их быстро отымеем!
С «Горгоны» раздавался перезвон кандалов и удары молотов – надзиратели освобождали и вооружали гребцов, которые поняли, что их теперь щадить не станут и им не миновать смерти от рук пиратов за свой глупый выбор в пользу владельца галеры.
На палубу галеры выкатили две бочки с крепким самогоном, и кок, не скупясь, принялся наливать вонючую отраву в высокие алюминиевые кружки, которые тут же передавали из рук в руки, быстро отхлебывая по пару глотков, и возвращали назад, чтобы их наполнили вновь.
– Ну, коли рабов так угощают выпивкой, значит, нам точно каюк, – громко произнес один из гребцов галеры.
– Думаешь? – поинтересовались у него те, кто столпился вокруг.
– Верное дело. Страшно?
– Аж поджилки трясутся…
– А если удастся прорваться?
– Ты губы-то не раскатывай, рватель хренов…
– Точно укокошат. Что с нас брать? В карманах одни вши…
– Ребята, я, кажись, обоссался…
– Иди тогда пожар тушить…
– Тебе бы гальюнщиком быть…
– Пресвятая Дева…
Кто-то из гребцов, как только его освободили от кандалов, схватил абордажный нож и бросился на надзирателя – раба тут же пристрелили. Но никто из его товарищей уже не обратил на это внимания, их желудки содрогались от страха, который они хотели побыстрее заглушить крепким спиртным.
Джек, опершись руками на планширь [120], прислушивался к звукам на галере и внутренне неистовствовал, решив предать смерти всех гребцов «Горгоны».
– Забивают трюм пойлом, – констатировал Белый Пит, немного с завистью.
– Судя по звукам, да, – согласился Джек. – И теперь будут драться, сволочи, до последнего, как звери.
– Ничего, и бухих расколошматим, мамой клянусь, – заверил капитана боцман.
– Она еще жива? – искренне удивился Джек. – Да ты везунчик, Пит!
Боцман пожал плечами:
– О ее смерти меня никто не извещал. Значит, старуха жива и еще не помахала этому миру ручкой.
– На палубе никого не щадить! – властным голосом крикнул Джек. – Смерть им!
– Смерть! Смерть! Смерть! – взревели «морские зайцы», подхватив клич своего капитана. Они уже были готовы пустить кровь врагу и намотать их кишки на пики и сабли.
– См-е-е-е-ерть! – Джек выхватил саблю, настолько острую, что на нее и смотреть было страшно, и вознес ее к небу. Клинок в жажде крови алчно заблестел в лунном свете.
– Дикий Джек! Дикий Джек! Дикий Джек!.. – громыхнули две сотни голосов с носа до кормы, дружно приветствуя решение капитана. Казалось, что произносимое пиратами имя и прозвище их предводителя начало вибрировать в воздухе.
По свежевыбритому лицу Джека скользнула улыбка – две с лишним тысячи тонн дерева, парусины, пеньки, железа и человеческой плоти подчинялись ему – и крикнул:
– Отваливать поздно, мать вашу! [121]Пришел черед убивать или быть убитым! Готовы к резне и пучине?
– ДА-А-А!!! – точно пушечный выстрел ухнул ответ пиратов.
Вспыхнул прожектор, залив слепящим светом искалеченную и дымящуюся галеру, бледные и окровавленные лица выживших гребцов левого борта, которые обессиленными руками пытались успеть втащить обратно весла и положить их на валек.
Фрегат завершил маневр и, благодаря стараниям опытного рулевого, не врезался в галеру, а прошел наискосок вдоль ее левого борта, снося форштевнем [122]брусья и кницы левой постицы, ломая в щепки весла, которые продолжили калечить и добивать гребцов. Пираты швырнули на вражеский борт несколько светозвуковых гранат, дополнительно начиненных картечью – грохот, вспышки, свинцовые шарики и осколки граненого корпуса, как метлой, прошлись по вражьей палубе, ослепляя, оглушая и сметая с нее все живое. Вслед за этим на борт галеры тут же посыпались абордажные крюки, кошки и дреки. «Морской заяц» быстро замедлял ход, а когда полностью остановился, то пираты, вопя во все горло, перекинули мостики на палубу «Горгоны» и перебрались по ним на галеру с криками ярости, не собираясь никого щадить.
