нехотя, но возвращался к ним.
Проныра и братья помотали головами, немного пришли в себя и побежали за Джеком, и их швыряло из стороны в сторону, как листву, гонимую ветром по дороге.
Уже находясь у поворота, Джек оглянулся и заметил, что из ушей Угрюмого идет кровь.
Когда команда Джека достигла лестницы, ведущей на первый этаж, сзади донеслись звуки преследования – головорезы Шрама топотали как стадо слонов.
И тут громыхнул пулемет.
Угрюмый, успевший уже выскочить на следующий пролет, схватился за грудь, охнул, выронил фонарь и покатился вниз по ступенькам.
Лицо Безумца сделалось серым от увиденного. Глаза почернели, как две глубокие могилы. Он открыл рот, наблюдая за братом.
Джек перевесился через перила, посмотрел вниз и на секунду остолбенел, заметив старуху.
«Вот паскуда!»
Пули продолжали пронзать тело Угрюмого и крошить ступени и балясины лестницы. Из ствола пулемета извергалось пламя.
Неимоверно, но старуха переродилась, словно змея, сбросившая старую кожу. В руках эта полуживая ведьма держала огромный допотопный пулемет с толстенным дырчатым стволом и диском. Глазам не верилось, что она вообще смогла поднять такое оружие, да еще и стрелять из него.
«Где она, сука, его откопала?»
Джек прицелился в нее.
Старуха будто что-то почувствовала, задрала голову и встретилась с Джеком взглядом. Это было сжатие и взрыв одновременно. В ее водянистых глазах мелькнули злость, испуг, удивление.
Джек почувствовал, как ее глаза впились ему в лицо, и спустил оба курка.
Пули угодили старухе в лоб, и ее голова исчезла в вихре крови, мозгов, осколков черепа и клочков седых волос. Ее ноги подогнулись, она выронила пулемет и упала набок, как сломанная игрушка.
Безумец подбежал к брату – тот еще дышал, захлебываясь кровью – и поднял его за плечи:
– Эй, держись, брат!
– Угрюмый умирает, – сказал Джек.
Угрюмый широко распахнул глаза, повернул голову в сторону Джека и спросил:
– Разве?..
– Так и есть, Угрюмый. – Джек нахмурился. – Эта старая кошелка тебя конкретно подстрелила.
Угрюмый попытался что-то сказать, но изо рта пошла густая кровь. Он обмяк в руках брата, глаза его остекленели.
– Нет! Нет! – заорал Безумец.
– Он умер. – Джек отвернулся. – Идем, Безумец.
Безумец прислонил к себе брата и принялся покачивать, как расстроенного ребенка. Плечи его затряслись, он заплакал и что-то забормотал, а затем закрыл ладонью глаза Угрюмого – в момент смерти необычайно чистые и доверчивые.
– Безумец, нужно бежать, – склонился над ним Проныра. – Нас сейчас тут всех завалят!
– Я остаюсь с братом, – апатично заявил Безумец, слыша его вполуха. И посмотрел на Джека так, что у того мурашки пробежали по спине. Взгляд, словно у йога во время медитации.
И Джек понял: горе окутало и моментально опустошило Безумца, выскребло изнутри, и эта пустота останется навсегда. В его взгляде было что-то безнадежное, что-то окончательное.
Он хлопнул по плечу Проныру:
– Оставь его. Ты ж понимаешь…
Проныра несколько раз кивнул, точно китайский болванчик. Он подошел к трупу старухи и пнул ее ногой по ребрам:
– Сволочь! Чтоб тебя крысы сожрали!
– Скорее бежим, Проныра! – сказал Джек. – От нее и так остался явно не фунт [32]изюму.
– Не думал, что эта старая тварь на такое способна, – промямлил Проныра и побежал вслед за Джеком.
Когда они выскочили на улицу, в доме снова послышался грозный голос пулемета, заглушавший крики и ответные выстрелы преследователей. С каждым шагом звуки выстрелов отдалялись. Затем все стихло.
Джек на мгновение замер, ловя новые звуки, но ничего не услышал.
Джек тяжело вздохнул – в библиотеке явно прибавилось покойников. И поспешил вслед за Пронырой.
Гигантские молнии мелькали одна за другой, ветвясь и сплетаясь в тонкие нити паутины над их головами.
