– Другое дело, – дернула она плечом, и красивое личико исказилось от злости. – Первые двое… сами пусть расхлебывают! Ясенец дурачок, но безобидный. И если уж ты ему Везунчика оставил, может, не совсем он гадкий человек… Да и не пропадут они без нас! А Эррису уже никто не поможет…
Я готов был поклясться, что Эсси утерла слезы прозрачным рукавом.
– Он же нездешний, – продолжила она. – Даже если по следу Хавурра этого твоего пойдет, все равно заплутает! И больной к тому же…
– А мне зачем припадочный оборотень? – спросил я.
– Так до Ясенца он точно доведет. А там посмотрим. Или этот огрызок лечить может, или знает того, кто вправду умеет. Да и по Везунчику ты скучаешь, вижу!
– Много ты видишь, – буркнул я.
Коня было жаль. Не потому жаль, что достался остолопу, а что… А, проваль! Он же хромой! Сбудут в любой обоз, где скорость не важна, хромота тоже… да хоть на колбасы пустят! И как мне жить после этого?.. У меня много было лошадей до того, как они начали меня бояться, но я к ним не привязывался. Никогда. А тут вот прикипел к хромому долговязому жеребцу…
– Отстань! – дернул я плечом, отгоняя Эсси.
Пожалеть решила, что ли?
– Оборотень очнулся, – сказала она, не обидевшись.
Я оглянулся. Эррис сидел на траве, дико поводя глазами, потом увидел грязь у себя под ногтями, изгрызенную палку… и уткнулся лицом в колени.
– Опять… – услышал я. – Я не вылечился… не вылечился…
– Эй, перестань – Я осторожно погладил худую спину. Опять позвонки выступили, видно, болезнь сжирала силы. – Что ты себя казнишь? Падучая не лечится…
– А мне обещали, понимаешь! – вскинулся он, и я чуть было не шарахнулся. Очень страшно, когда оборотень смотрит тебе в глаза. Правда, я привык, но все же это впечатляло. – Что я выздоровею, я буду нормальным, я стану…
Он задохнулся, и я уж испугался, что у него сейчас начнется новый припадок, но Эррис совладал с собой.
– Я же наследник, старший сын, – тихо сказал он. – Только какой я наследник… Я охотиться не мог, и детей от меня никто не желал! Вернее, это я не хотел, чтобы были дети. Я не мог допустить, чтобы они так же мучились.
Эсси потрясенно молчала за моим плечом.
– Я уже привык, что наследником будет младший брат. Пусть его, он умный, хороший, мы никогда не ссорились. Он не оборотень, но это неважно! – говорил Эррис, говорил горько, словно его выворачивало наизнанку. Да так оно и было, наверно. – А потом отцу сказали, эту болезнь можно вылечить. И я буду править, по-настоящему! Знаешь, я не хотел… я пришел к брату, сказал, после смерти отца престол твой, бери, мне ничего не нужно! А он расплакался, обнял меня и ответил: я буду править, но только если ты вылечишься и снова скажешь мне то же самое…
– Так только в сказках бывает, – произнес я.
– Я сам знаю, – тихо сказал Эррис. – И не понимаю: вправду ли отец и брат любили меня, либо же я просто им мешал…
– Твой брат сказал «если», – вставила Эсси. – По-моему, не очень-то он верил в твое чудесное исцеление!
Мне пришлось перевести для Эрриса ее слова. Чуять привидение он чуял, но разобрать ее речи не мог.
– Мне некуда возвращаться, – сказал он сквозь зубы. – Надо было остаться там, во дворе. Так… было бы лучше.
– Дурак! – Эсси смазала его по физиономии, ожгла холодом, и нешуточным, судя по тому, как вытаращился оборотень. – Не смей так говорить! Никогда не смей! Ты…
А вот тут я растерялся окончательно, потому что у меня имелись горько плачущее привидение и настолько же горько разочарованный в жизни оборотень. Вот когда невольно пожалеешь, что они не могут общаться. Нашли бы друг друга.
– Заткнитесь оба, – попросил я.
Не помогло.
– Заткнитесь!!!
Стало тихо.
– Ты дура, если бы не ты, меня бы давно не было! Ты это хотела сказать? Молодец, теперь замолчи! Эррис… Если бы не ты, не было бы меня и Хавурра. Я тебе никто, но Хавурр! Говоришь, было бы лучше?!
Эсси теперь ревела навзрыд, не утираясь. А Эррис просто отвернулся, но даже и по голой спине прекрасно видно было, что он чувствовал.
– Эсси, – позвал я. – Ну не дуйся. Иди ко мне…
Она слетела мне на шею. Я почти почувствовал прикосновение и влагу слез – и тут же все исчезло. Ладно, не сердится, и то хлеб!
– Эррис?
– Я… Что смогу, сделаю. – Он совладал с собой. – Но помните, что меня в любую минуту может настигнуть болезнь!
