бы.
Азамат нацепляет свою излюбленную вежливую улыбку непонимания – ему никогда не приходилось попадать в вену, так что он концентрируется на понятном:
– Твердые руки – это отлично! Может, ювелир из тебя получится, а? – подмигивает Киру. – Я знаю нескольких отличных ювелиров, к которым ты мог бы пойти в подмастерья…
Кир смотрит в стол, пожимает плечами и так и остается сидеть скукожившись.
– Пока что у него другая работа, – напоминаю.
– Это да, – кивает Азамат. – Кстати. Кир, ты как, не очень устал?
Кир, который только что был занят подавлением зевоты, вскидывается.
– Ничего я не устал! – заявляет он с вызовом.
– Отлично. – Азамат достает рабочий планшет. – Мне тут прислали из Канцелярии договор на тебя, там четыре страницы, да еще должностная инструкция. Надо бы тебе это все посмотреть и подписать, только вот я не знаю, как быть, ты же у нас не читающий…
– Я не тупой, – мрачно сообщает Кир. – Что вы думаете, я четыре странички не осилю?
Я бы предпочла, чтобы он смотрел на мир позитивнее, но в целом согласна: после тех томов, томин и томищ, что он одолел в качестве домашнего чтения, четыре страницы – это пфух! Видимо, Азамат побоялся, что он заупрямится, и решил взять на слабо. Зря только он с этим сегодня, можно было бы и подождать, а то сейчас ребенок полночи просидит за разбором канцелярщины, да и лучше бы ему нормально объяснить, что значит каждый пункт.
Кир решительно вонзает взгляд в экран планшета и с наскока одолевает полстраницы. Потом постепенно сила воли убывает, а скука и усталость берут свое. Он начинает шевелить губами, прочитывать одну строчку по нескольку раз, отвлекаться на гульканье Алэка, которому не очень нравится эта партия детского питания, но другого у нас с собой нет.
Азамат обходит стол и подсаживается ко мне.
– Давай я его покормлю.
Я передаю ему резиновую ложку. Алэк морщит нос, гундосит и машет руками. Азамат тоже с отвращением рассматривает этот инструмент.
– Верно говоришь, это никуда не годится. Я тебе сейчас настоящую ложку дам, как большому, вот гляди. – Азамат берет свою десертную ложку из голубого сирийского фарфора. – Вот этой ложкой намного вкуснее. Ну-ка, что там у тебя…
Азамат показательно пробует пюре и всячески изображает, какое оно вкусное. Я покатываюсь со смеху, Кир тоже похрюкивает, забыв про свой договор. Алэк радуется и тянет лапки.
– Вот то-то же, – резюмирует Азамат. – А ну-ка…
Мелкий с энтузиазмом открывает рот. Процесс пошел.
Чтобы Алэк не забывал, почему это надо есть, Азамат несколько раз повторяет номер, в итоге они съедают банку пополам, но я Алэку больше и не собиралась давать. Теперь надо молочка, чтоб лучше спалось. Удаляюсь наверх, в наш номер, а то муданжцы уж очень неадекватно реагируют на кормящую мать в людном месте.
Я возвращаюсь в ад. Кир пролетает вверх по лестнице мимо меня со свистом, Азамат застыл внизу с болезненным выражением на лице.
– На полчаса нельзя оставить вдвоем! – всплескиваю руками я. – Что у вас опять произошло?
– Я попытался объяснить ему важные моменты в договоре… – озадаченно произносит Азамат. – Не знаю, Лиза, что с ним такое? Стоит мне с ним заговорить, я прямо вижу, как в нем собирается ярость. Он просто бесится от самых обычных вопросов. Я уж не вытерпел, говорю, ты что, так меня ненавидишь? Ну и он сбежал.
Азамат вздыхает и качает головой.
– Нашел что сказать, – кривлюсь я. – Вот ведь странно, ты говоришь, ты с младенцами никогда не имел дела, однако с Алэком справляешься лучше меня. С Киром-то по идее тебе должно быть проще, небось Алтонгирел в его возрасте был не лучше?
Азамат задумывается.
– Пожалуй, лучше, – говорит он наконец. – Алтонгирел мне доверял. И… ну, любил меня, старался угодить. А Кир меня просто не выносит. Я уж пытаюсь, как Унгуц учил, понять и услышать, но толку никакого. Наверное, все дело в том, что я ему неприятен сам по себе…
– Да ладно, – одергиваю. – Поначалу-то ничего такого не было. Мне кажется, он себе придумал какую-то пугалку, а в чем суть – не признается. Но он очень боится, что ты захочешь поговорить с ним по душам.
– Я заметил, – вздыхает Азамат. – И, как я понял, ты это поддерживаешь.
Смотрит на меня искоса, примериваясь, я уже враг народа или еще нет. Беру его за руку для убедительности.
– Мне просто кажется, что, пока мы не поймем, чего именно он боится, лучше не давить, иначе он совсем замкнется в себе.
Азамат задумчиво кивает.
– Иногда мне так хочется стать бесчувственным, – признается он. – Чтобы меня не волновало, как он на меня смотрит и что при этом думает. Вот за это
