Мы чуть не бегом врываемся в лес, мчимся по натоптанной дорожке, где в тонком вчерашнем снегу отчетливо видны рельеф подошв и собачьи лапки. Однако стоит кронам над головой сомкнуться, как снег кончается, а на мерзлой земле ничего не отпечаталось…
Азамат еще некоторое время находит какие-то улики – треснувший под ногой сучок, обтрясенная от листьев ветка, клок собачьего меха на кусту, – но на очередной развилке дорожки и он теряет след. Стоит посреди леса, на лице страх и неверие, взгляд мечется…
– Боги, да что же я такое сделал? – шепчет. – Ну что ему не понравилось?
– Ты не виноват, – качаю головой. – Он просто никому не доверяет. Надо организовать поиски.
– Да, конечно. – Азамат поспешно кивает и принимается шарить по карманам в поисках телефона. – Проклятье!
– Дома забыл?
– Да нет… Погоди, а кошелек-то где?
Я удивленно моргаю: зачем ему кошелек? Запускаю руки в свои карманы – а там ничего нет. Отлично.
– Да он не с пустыми руками ушел, – хмыкаю. – В чем-то это даже разумно, вот только в горах деньги не помогут.
– Пойдем скорее домой, я позвоню с бука. Не приведи боги, он на разбойника нарвется, с деньгами-то!
– Как думаешь, он далеко ушел? – спрашиваю на бегу обратно.
– Не знаю, когда он вышел, но светает сейчас примерно в девять, значит, у него было четыре часа по свету, а тропы здесь хорошие, идти нетрудно. Пару артунов мог отмахать уже!
Мы выскакиваем из леса обратно к дому, Азамат чешет впереди, я семеню следом. Внезапно Азамат тормозит так резко, что я в него впечатываюсь.
– Тихо! – Он поднимает палец и нервно оглядывается. Видок у него тот еще – сам бледный, волосы всклокоченные, лицо как будто вытянулось…
– Что такое? – спрашиваю шепотом.
– Мне кажется, я слышал какой-то голос, – хмурится муж, поворачиваясь к лесу.
Я изо всех сил прислушиваюсь, но, кроме ветра и скрипа деревьев, ничего не слышу.
– Думаешь, он решил вернуться и заблудился? – предполагаю.
Азамат только качает головой и отворачивается. Вид у него совершенно убитый.
И тут уже я отчетливо слышу шаги.
Мы оба подскакиваем, как напружиненные, разворачиваемся в воздухе и впиваемся взглядами в гущу деревьев. Шаги приближаются.
– Больше одного, – хмурится Азамат. – Это может быть сторож с сыновьями.
Наконец между деревьями начинает что-то мелькать. Я не разбираю, что именно, а вот у Азамата глаза расширяются.
– Что там? – дергаю его.
– Э-э…
Пока Азамат подбирает слова, я тоже начинаю различать. Из лесу к нам идут двое: Кир в своей кислотной куртке и прикормленный нами демон. Пес трусит по другую сторону от демона. Азамат не выдерживает, срывается с места и бежит им навстречу. Я нерешительно следую за ним – не спугнуть бы лесного жителя…
Но он оказывается не из пугливых. Дойдя до крайних деревьев, останавливается и ждет, пока мы подбежим. Кира он крепко держит повыше локтя, а Филина на поводке. Ребенок выглядит жутко – бледный, перепуганный, на лбу царапина. Пес тоже хвост поджимает. Когда Азамат приближается, Кир шарахается и съеживается, но Азамат, похоже, не замечает – сгребает его в охапку, поднимает над землей и так держит, причитая.
Демон выпускает пленника и ухмыляется.
– Ваш? – спрашивает меня, когда я подбегаю.
– Наш, – вздыхаю тяжко. – Спасибо, что привел. Давай собаку…
Лесной житель протягивает мне поводок. Рука у него человеческая, только украшена прозрачными коготками. Уши под волосами и правда мохнатые, торчат в стороны, шевелятся сами по себе.
– Ружье утонуло, – сообщает демон. Голос у него сиплый, как у сиамского кота.
– Какое ружье? – не понимаю.
Демон кивает на Кира.
– У него было.
Кир висит в руках у Азамата, как тряпичная кукла, и вид у него совершенно ошарашенный. Отец вцепился в него и только бормочет:
– Что ж я тебе плохого сделал, сынок, а? Ну чего ты испугался? Разве я тебя обидел?
– Говорил тебе, – скрипит демон, – не убьет.
– Ты, может, зайдешь поешь? – предлагаю демону. – Сливок, правда, нету, но масла дадим… или мяса.
Демон широко зевает, демонстрируя длинные клыки с вертикальной красной полосой каждый.
