Арават пару секунд колеблется, принимать ли мое не слишком радушное приглашение, но потом все-таки начинает расстегивать шубу.
– После прошлого раза я к тебе в сапогах на артун не подойду, – бросает он, выходя в коридор.
Я, конечно, понимаю, что он хочет намекнуть на мою психическую неуравновешенность, как он это любит, но все, чего он добивается, – это повышения моей самооценки.
С тех пор как они с Азаматом официально помирились и натрескались мангустовых яблок, Арават навещал нас два раза – тут и на Доле. Собственно, инцидент с сапогами произошел там, когда после тура по табуну, который ему устраивали Азамат с Киром, Арават прямо в навозных сапогах вломился в детскую на внука посмотреть. Я, естественно, имела что сказать по этому поводу, вон до сих пор помнит.
– Мама! Игать! – напоминает Алэк.
– Давай в мячик? – предлагаю я. Прятаться при Аравате все-таки больше не хочется.
– Неть!
– Ну хочешь, я тебе щенят на столе запущу? – с надеждой спрашиваю я.
– Не-е-еть!
Я принимаюсь соображать, чем бы еще увлечь дитятко так, чтобы Аравату не довелось наблюдать меня с неожиданных ракурсов. Он тем временем возвращается из коридора, и Алэк переключается на него.
– Деда! Пятаца!
На «деду» Арават уже привык откликаться, но на этом его познания в моем родном языке и заканчиваются.
– Котик, с дедой надо по-муданжски говорить, – напоминаю я.
Алэк тут же с легкостью повторяет свои требования на муданжском.
– Нет, малыш, я уже старый в прятки играть, – возражает Арават, величественно опускаясь на диван. При всем моем к нему своеобразном отношении я вынуждена признать, что он умеет себя подать, пожалуй, даже эффектнее, чем Азамат. – Иди лучше сюда, я тебя на коленке покатаю.
Алэк, немного сдувшийся после отказа, снова оживляется и топает на зов. Арават сажает его верхом себе на ногу и принимается покачивать, декламируя какой-то стишок про лошадок и умудряясь при этом нисколько не утратить величия и благообразия. Я вынуждена признать один-ноль в его пользу и тихонько усаживаюсь у стеночки, не привлекая к себе внимания.
Где-то через часок ребенку все-таки надоедает кататься, но он утомляется достаточно, чтобы перейти к более тихим играм. Я извлекаю большую коробку с пирамидками и мозаиками и принимаюсь объяснять ребенку, что красную собачку надо положить либо к красным, либо к собачкам, а синюю кошечку соответственно. На трех языках это особенно пикантно. Краем глаза замечаю, что Арават украдкой утирает пот со лба.
– Если хочешь, закажи себе что-нибудь, меню на журнальном столике, – напоминаю я.
– Да, пожалуй, после таких трудов можно и подкрепиться, – соглашается он. – Заводной какой мальчуган… Давно ты с ним тут бесишься?
– С семи утра, – вздыхаю я.
– Не понял, а няня где? – поднимает брови Арават.
– Няню я сама вчера отпустила поспать подольше, а то он уже на ногах не держится. После обеда придет.
– Ничего себе, такого молодого парня укатать, вот это я понимаю, наследный князь!
– Азамат и сам в детстве был неугомонный, разве нет? – пожимаю плечами я.
Арават задумывается на секунду.
– Я его таким маленьким и не помню, – признается. – Он тогда еще у матери жил. Я его забрал трехлетним, взрослый парень, считай. И спрос с него, как со взрослого, у меня не забалуешь. А этот – совсем сопля, и накажешь – не поймет за что. Говоришь, Азамат такой же был?
– Ийзих-хон говорит, мне-то знать неоткуда, – уточняю я, вынимая у Алэка изо рта крышку от коробки. – Говорит, после того как он ходить начал, она похудела вдвое оттого, что гонялась за ним по всему городу.
Арават озадаченно смотрит на Алэка.
– Как же она с ним управлялась-то три года, если я за час выдохся? – бормочет он себе под нос.
– Не поняла, а где была няня? – копирую я его.
– Да я как-то подумал, чего ей, неработающей, один ребенок? Все ж не столичная неженка, справится…
Я выразительно двигаю бровями, но оставляю комментарии при себе. Скоро обед, Азамат придет, не хочется, чтобы он оказался прямо посреди ссоры.
Алэк обнаруживает, что у дисков от пирамидки хорошая аэродинамика и их можно запускать во все стороны по комнате. Хорошо, что у всей мебели бронебойные дверцы.
Арават что-то бухтит, разбираясь в меню. Видимо, до него не сразу дошло, что оно не лежит на столе отдельной книжечкой, а представлено в цифровом виде на экране, которым и является столешница.
– Добавь там для ребенка жевательный бублик, – прошу я немного мстительно: пускай полазает по вкладкам, поищет мне этот загадочный продукт.
