– Его сын в лесу нашел, – бездумно отвечает Азамат, внимательно следя, как Кир спорит с конем о скорости перемещения. Животное ленится переходить на галоп.
Пастухи переглядываются. Я с интересом изучаю их мимику – вроде как свои люди, не станут же они красть собаку своего князя, правда? Но какой-то заговор тут явно происходит.
Кир возвращается рысью и спрыгивает с лошади.
– На этом ездить – только ругаться, – сообщает он.
– А, так вам
– Ему хорошо бы неленивого, – отрезает Азамат. – Конь должен сначала переходить на галоп, а потом уже спрашивать зачем. А этот только и оборачивается, мол, уверен наездник? А может, еще порысим?
Кир улыбается в воротник, пастухи снова переглядываются. Да что такое, не пойму?
Пастух-северянин подводит нас к другому коню, побольше. Мне против света вообще не видно, где он там заканчивается. Шерсть у него белая с серым. Наверное, если бы был короткошерстным, был бы в яблоках, а так просто рябой. Кир рассматривает его безо всякого энтузиазма, выслушивая похвалы пастуха. Как и с первым, знакомится, погладив по морде. Потом заходит сбоку, подпрыгивает, чтобы дотянуться до хребта, и подтягивается на руках. Конь издает возмущенное кудахтанье и дергает с места куда-то в бескрайние просторы. Киру удается его притормозить примерно через полкилометра.
Азамат качает головой.
– Вы чего, лошадей нормально объездить не можете? Куда это годится?
– Да он послушный, только пугливый немного, – оправдывается северянин.
– Да? – грозно переспрашивает Азамат. – И почему ты решил, что сыну Императора подойдет пугливая лошаденка? Мне что, приплатить вам нужно, чтобы лучшего коня получить?
Кир возвращается и спрыгивает на землю, даже не пытаясь высказаться по поводу лошади: Азамат и так за него говорит.
– Ну, ну, не кипятитесь, Ахмад-хон! – Пастух поднимает ладони. – Давайте я вам самого-самого послушного коня покажу. Вот, пожалуйста.
Он подзывает зеленовато-бурую скотинку с несчастными глазами. Кир глубоко вздыхает и тихо-тихо говорит:
– Отец… А можно мне… покрасивее?
Азамат хмыкает и хлопает Кира по плечу.
– Пройдись-ка ты вокруг, сынок, да присмотри себе сам какого хочешь.
Кир забирает у него Филина и уходит в гущу лошадей, а мы остаемся отчитывать пастухов. Минут через пятнадцать ребенок возвращается верхом и вполне довольный. Скотина под ним черная с ярко-рыжими гривой и хвостом, как у моего Пудинга, Филин трусит рядом, довольно погавкивая.
– Вот. – Кир демонстративно объезжает вокруг нас. – Этого хочу.
Азамат хлопает коня по шее:
– Да, неплохо, неплохо. Полуторалетка, да?
– Ему год и семь, – говорит пастух-долхотчанин. – Но этот с норовом, абы кого к себе не подпускает.
– Сын у меня тоже с норовом, – усмехается Азамат. – Достойная пара.
Кир напрягается, пытаясь понять, похвала это была или укор.
– Хороший, хороший, – заверяю его я. – Ты, Кир, я смотрю, вообще со зверьем легко ладишь.
Ребенок смущенно кивает.
К нам приближаются остальные два пастуха, наконец-то сладившие с шатром.
– Здоровья вам, Ахмад-хон, Хотон-хон, – в унисон желают они, кланяясь. – Извините, что сразу не подошли, – продолжает один. – Видите, на этом ветру чуть крышу не унесло.
– Да я смотрю, она у вас закреплена как-то хлипко, – замечает Азамат. – Так на малых шатрах крепят, на большом и не будет держаться. Вы бы…
Дальше он пускается в объяснения технологии, которых я не понимаю, так что я переключаюсь на Кира. Он довольно гладит по гриве своего нового коня.
– А тебе не нравятся такие серебристые, как у Азамата? – спрашиваю.
Кир невнятно поводит плечом.
– Я пойду еще проедусь, – говорит он вместо ответа и отчаливает под веселый лай Филина.
– Хотон-хон, – негромко окликает меня пастух-долхотчанин. – Может, вы знаете, почем собачку-то покупали?
– Да не покупал ее никто! – пожимаю плечами. – Чего вы зациклились? Мы Кира вместе с собакой нашли, с собакой и забрали.
– А-а… – странным тоном протягивает северянин. – Ну тогда конечно, приходится говорить, что нашел, это понятно. Императорский сын все-таки, негоже…
– Думаете, я не слышу?! – вопит у меня за спиной Кир. – Я его не крал! Я знаю, что все думают, что я его украл, но я не крал!!!
