Странник оставляет тему. Я готова аплодировать самой себе – в кои-то веки муданжские заморочки оказались мне на руку!
– Что ж, все ясно, – вздыхает он уныло. – Ну давайте тогда хоть шкафы покажите, вы, кстати, где одежду покупаете?
Мои шкафы во дворце набиты почти без исключения дареными вещами, потому что в столице я всегда на виду и не могу себе позволить показаться на людях в любимых потертых трениках. Фотограф принимается настраивать камеру, чтобы хорошо получилось все яркое и блестящее.
– Ну я белье заказываю с Земли, – говорю. – А так, собственно, я почти ничего и не покупаю. Добрые женщины со всей планеты присылают мне очень много нарядной одежды, гораздо больше, чем мне нужно, так что покупать уж и вовсе незачем.
– Ну а меха? – находится странник.
– Да ну, я их не люблю, – морщу нос. – Я предпочитаю современные материалы. Муж мне на свадьбу целый вагон шуб подарил, теперь висят пылятся.
– Так-так. – Странник достает органайзер и принимается в нем что-то отмечать. – А давайте-ка вообще поподробнее, какую одежду вы предпочитаете?
– Удобную, – веско говорю я и делаю паузу. – Вот, например, этот диль мне делала моя подруга, Орешница, она потрясающая мастерица, не забудьте его отснять, пожалуйста. Так вот, у него так устроены рукава, что, когда я машу рукой на торжественном мероприятии, рукав не сковывает движения и не сдавливает мне локоть. При этом тут вот есть застежка, так что его можно подсобрать и на пиру не вляпываться манжетом в еду. Это очень удобно!
– Ну а… цвета, фасоны? – допытывается выбитый из колеи странник.
Я пожимаю плечами.
– Да все хороши. Я не люблю черный и серый, потому что они унылые, ну и слишком уж пестрые вещи обычно не ношу. Лучше всего яркие однотонные с какой-нибудь отделкой. Вот, например, матушка мужа мне сшила нижнюю рубашку, я считаю, очень красиво. Но вы же понимаете, я инопланетянка и в муданжской одежде особенно не разбираюсь, фасоны там, стили… Мужу нравится, когда я в синем.
– Мужу? – упавшим голосом уточняет странник. – Уж не хотите ли вы сказать, что руководствуетесь мнением мужа в вопросе выбора одежды?
– Почему бы и нет? Ему смотреть-то на меня.
– А можно спросить? – встревает фотограф, запечатлев мою коллекцию парадных нарядов. – Вы, когда печальных лечите, как одежду предохраняете? Или вы только издалека консультируете?
– Да нет, что вы, для этого у меня специальная одноразовая рабочая одежда есть, – усмехаюсь я. – Там, в кабинете лежит. Еще не хватало думать о сохранности вещей, когда по уши в крови копаешься в человеческих внутренностях… Э, вы чего? Ах да, я забыла, что вы целителей боитесь…
Фотографа приходится выволакивать под руки и отпаивать подоспевшим чаем.
– Так-то дурацкие вопросы Хотон-хон задавать, – невозмутимо замечает матушка, не двинувшаяся с места.
– Продолжим, – стиснув зубы, произносит странник и жмет что-то в органайзере. – Какую вы предпочитаете обувь?
– На низком каблуке! – выпаливаю я заготовленный ответ. Это, может, и не всегда правда, но я хорошо себе представляю, какое влияние мои слова сейчас окажут на количество сломанных ног в этом сезоне. По муданжским мостовым лучше всего ходить в турботах с металлическими носами, а в межсезонье – в ластах.
Странники продолжают расспрашивать меня обо всех подробностях личной и общественной жизни почти до обеда, и, если бы не матушка, я бы, наверное, не ушла живой. Она, оказывается, умеет веско высказаться, так что даже мне иногда страшновато становится, а уж посторонним людям, не знающим, какая она обычно милая и добрая, наверняка всерьез жутко. Меня удивляет, как она не боится пустить о себе какие-нибудь неприятные слухи, но, видимо, уповает на то, что до ее деревни они все равно не дойдут, а в столице матери Императора бояться нечего.
Тирбиш возвращается с прогулки с Алэком, мелкий тут же требует моего внимания, а мне приходится отвечать на сотни вопросов про то, кто, как и чем занимается с юным князем, какие ему читают книжки, покупают игрушки, поют песни и так далее. Поскольку основной корпус детских текстов в моей голове – на моем родном языке, приходится тут же мучительно переводить и пересказывать, что я там внушаю будущему Императору на своем наречии, которое, по выражению матушки, «звучит как пряжа».
Я уже начинаю прикидывать, как бы это так выставить господ странников, чтобы они и правда выставились, и не позвать ли мне для этой цели охрану, когда проблема решается сама собой.
Посреди гостиной вырастает столб зеленого пламени, и из него величественно выступает Ирлик, слегка задевая головным убором потолок, не рассчитанный на рост бога.
– Лиза, – деловито начинает он, игнорируя остальных. Костер мгновенно гаснет, не оставив по себе никакого следа. – Ну как там дела в Совете? Удалось их уговорить?
– Ну, Ирлик, солнце, я-то почем знаю? Азамат с утра туда ушел, а я тут занята была. Ты бы заглянул к нему сам, он будет очень рад тебя видеть.
– Ты думаешь? – с сомнением произносит Ирлик. – Мне казалось, он последнее время от меня не в восторге.
– Да нет, что ты! – заверяю я. – Просто тут столько всего навалилось, дети, работа, сам понимаешь… Зайди к нему, побеседуй. Я уверена, он с гораздо большим удовольствием обсудит этот проект с тобой, чем будет через меня передавать по испорченному телефону.
