Вот даже по новой технике не в курсе – кто, где, что разрабатывает?!
– Да ладно тебе прибедняться! У Москалёва в Воронеже разбили два реактивных москита. Александр Сергеевич сказал, что грохнет ещё один, а потом будет ставить на машину треугольное крыло.
– А испытатели? – не понял я.
– Катапультировались. Аварии были предусмотрены планом полёта, так что всё прошло штатно.
– Не понял! Самолёт-то что? Не приняли?
– Приняли, но поставили автоматику, которая при семистах пятидесяти в час перекрывает заслонку и не отпускает, пока скорость не снизится до семисот сорока.
– Тогда зачем машины бьют?
– Исследуют режимы – а ты как думал? Если критическая скорость достигнута в пикировании, когда остановкой двигателя её не погасить, так что? Сразу покидать самолёт?
– А в войсках реактивный уже опробовали?
– Выпускали один поохотиться в районе Пскова. Его специально наводили на «рамы» – так он их все посбивал. Сам знаешь, какая трудная это цель. Но за счёт высоких скоростных качеств новинки их пощёлкали, как семечки.
– Демьяныч работал?
– Он самый.
– Может, и я на что сгожусь?
– Тебе дорожка на фронт заказана – меня об этом строго-настрого предупредили. И испытывать новые самолёты запрещено.
– Реактивные с приводом на компрессор от поршневого мотора в отдельном конструктиве собирали?
– Да. Получилось громоздко. А что, в вашем варианте истории делали так?
– Не помню ничего подобного, Валерий Павлович. У нас даже на небольшом истребителе особого толку от подобной сборки не получилось, хотя ставили её не на москит, а на машину массой под три тонны.
– И горючего эти реактивные жрут просто жутко сколько! – вздохнул Чкалов.
Выйдя из кабинета командующего, я почувствовал себя озадаченно – октябрь сорок второго, а опыт боевого применения реактивного истребителя уже появился. Штаны бы не порвать от таких широких шагов!
Глава 63. Так что же творится на фронтах?
Странные дела творятся – судя по сообщениям радио и газет, на наших фронтах не происходит ничего существенного. Даже про бои местного значения не упоминают. Зато о сражениях в Югославии и Румынии повествуют красочно и многословно. Фашисты продолжают там наступать, но в сводках постоянно мелькают одни и те же географические названия – населённые пункты переходят из рук в руки с завидным постоянством. Вообще-то местность в тех краях гористая, сложная для ведения наступательных действий.
– Думаю, немцы рвутся к Варне, – заключает Мусенька, прочитав очередную сводку. – Ходили слухи, что через неё американцы поставляли Гитлеру ближневосточную нефть.
– А я читал, что Германия гнала бензин из угля.
– Раз читал, значит, гнала, – кивает моя славная. – Но, наверно, дело в мощностях заводов – они ведь не в одночасье строятся. Судя по всему как раз сейчас бензиновый голод, в результате потери источников нефти в Румынии и отсечения поставок через Болгарию, достиг своего максимума.
– Хм! А не этот ли момент является самым подходящим для решительного наступления? – свой разговор с товарищем Сталиным я супруге пересказал, поэтому она прекрасно меня поняла.
– Октябрь на дворе. Дожди, дороги развезло. Разве что на юге сейчас более-менее сухо. Но там противника и нет, – разводит она руками.
Мы сидим в нашем доме под Горьким у тёплого бока протопленной печки и лепим пельмени, поджидая с работы маму и старшую из Муськиных сестёр. Младшая уже вернулась из школы и послушно делает уроки.
– Дороги развезло, – бурчу я себе под нос. – Грязи по уши. Но ведь танки грязи не боятся.
– Не боятся, – подтверждает моя замечательная. – Особенно, если к месту применения их доставляют по воздуху.
В этот момент мой взгляд упёрся в неровность на боку печки и остановился.
– Ты этот сочень сам будешь защипывать, – буркнула Муська. – Ну, чего замер? Дошло до тебя?
Кусочек теста под моей скалкой достиг толщины папиросной бумаги – настолько обожгла меня догадка.
– Только ты никому не рассказывай, – подзудела супруга. – А сочень давай сюда, я сложу его вчетверо.
Наши предположения, те самые, которые мы даже не озвучили, настолько они были… захватывающими, начали сбываться уже на следующий день. И в совершенно неожиданном развороте. Сводка Совинформбюро принесла известие об освобождении восьми населённых пунктов. Названия эти нам ничего не говорили, кроме разве воспоминания, что в одном из них я когда-то делал пересадку с поезда на поезд. Потом мы долго ползали
