Скучно стало, тоскливо. Дай, думаю, развею немного эту тоску.
– Мусь, – говорю, – скажи, а бывает такая любовь, чтобы один раз и на всю жизнь?
– Бывает, Шурик. Морячки.
Один из автоматчиков заржал, а потом его поддержал и другой.
Тут открылась дверь и заглянул ещё один красный командир:
– Адмирал Кузнецов прислал за Субботиными машину.
Мы переглянулись – нам стало реально смешно. Вот что теперь будут делать автоматчики, чей командир так и не вернулся? И как на это отреагирует майор?
Знаете, юное тело иногда сподвигает на разного рода шалости.
Николай Герасимович встретил нас приветливо. Вообще-то он был несколько занят в том плане, что разного рода новости ему докладывали буквально через каждые несколько минут, причем многие из них были неприятными – события на фронте разворачивались не вполне удачно. Тем не менее – у него был к нам вопрос.
– Акваланг – водяные лёгкие, – сказал он в качестве вступления. – Люди, носящие эти лёгкие, упоминаются в вашей песне между делом, как нечто само собой разумеющееся. То есть, что – в будущем действительно разработают способ добывать из воды кислород для дыхания, как предсказывал Александр Беляев в своих «Подводных земледельцах»?
– Никак нет, товарищ адмирал. Подобного рода устройство и в наше время будет чересчур громоздким, чтобы оказаться пригодным для практического использования, – поспешил я вывести его из заблуждения. – Этим словом будут называть баллон со сжатым воздухом и редуктор, выпускающий газ в загубник под таким давлением, чтобы человеку было можно дышать под водой.
– И всё? Так просто? – удивился Николай Герасимович.
– А разве этот акваланг ещё не изобрели?
– Насколько я знаю – нет. Мы пользуемся для погружения более сложными устройствами или подаем воздух через шланги насосами.
– На такой привязи, как шланг, над рифом не поплаваешь и на красоты подводного мира не полюбуешься, – махнула рукой моя супруга. – А для респиратора желательно иметь в баллончике кислород, что не всегда удаётся. Воздух же в баллоны можно накачать повсюду.
– Вы так уверенно рассуждаете, Мария Антоновна, о делах, далёких от авиации?
– Я окончила морской техникум по специальности «судовождение», – очаровательно улыбнулась моя сливочная. – Практики у меня, конечно, мало, но в делах флотских немного смыслю. А что за тихая паника в Главном управлении ВВС?
– Рычагова сняли с должности и отправили учиться в академию. Вместо него назначили его зама – Жигарева. Но одновременно изменили и статус бывшего начальника управления, он теперь – командующий ВВС. В этой ситуации само управление логично переименовать в штаб, но пока это решение не до конца оформилось – многие старые работники не уверены в ближайшем будущем. Это несколько нервирует.
– То есть эти два события совместились по времени и произошли внезапно? – не понял я.
– Переименование должности не было неожиданностью – оно планировалось заранее. Но перед подписанием документов товарищ Сталин обратил внимание на некоторые события, произошедшие в самые первые минуты войны. Его заинтересовало, почему одни истребительные полки сбили в это время значительное количество бомбардировщиков противника, а другие – ни одного. Оказалось, что часть самолётов, перебазируясь на полевые аэродромы, имела на борту боезапас и атаковала немцев, а другая просто переместилась из одного пункта в другой.
Выяснилось, что приказ из Главного управления ВВС был подготовлен недостаточно однозначно. Вину за то, что голые, без прикрытия, бомбардировщики беспрепятственно вернулись на свои аэродромы, возложили на Рычагова. И эти события – снятие Павла Васильевича и изменение должности – произошли одновременно.
– Приказано неотступно вас сопровождать, – смущённо проговорил тот самый лейтенант НКВД, что попросил нас разоружиться. Он ожидал в приёмной командующего флотом, присоединившись к своим автоматчикам. Да, к Николаю Герасимовичу нас доставили без ремней и под конвоем. Понимаете, не исполнить распоряжение самого главного адмирала страны майор, пусть и авиационный, не мог. Так что, хотя бойцы с автоматами и не обязаны подчиняться его распоряжениям, но формально они не нарушили приказа своего командира, поскольку продолжили нас охранять – в машине было тесно вчетвером, что усугубляла скатерть с нашим оружием, связанная в увесистый узел.
Вот из-за подобных неудобств я и стараюсь наше с Мусенькой особое положение всячески скрывать. У нынешнего руководства хватит ума поселить нас где-нибудь на изолированной даче, периметр которой непрерывно патрулируется, и ограничить круг общения лишь самым малым количеством особо доверенных лиц. Работать в подобных условиях было бы просто невыносимо.
– Как зовут вас, неотступный сопровождальщик? – мурлыкнула Мусенька, заталкивая свой крошечный браунинг в карман брюк.
– Вася.
– Так вот, Вася. Дистанцию будете держать ровно одиннадцать метров и позицию займёте позади. Бойцов же пошлите обратно в Главное управление ВВС за нашими чемоданами – пусть доставят их в ту самую гостиницу, куда вы нас сейчас и проводите.
