города у Александра был запланирован давно. И чего уж там, с ним у опера были связаны кое-какие надежды.
Зоя встретила его осуждающим покачиванием головы. Если бы она знала все подробности, то, наверное, реагировала бы иначе. Например, покрутила бы пальцем у виска. Как бы то ни было, но уже через минуту перед посетителем открылась дверь, и глава любезно пригласил его присесть напротив себя.
– Итак, Ладыгин Александр Сергеевич. Зоя Алексеевна сообщила мне, что вы из группы по раскрытию тяжких преступлений.
– Да, это так.
– Есть новости об убийстве Долгова?
– Не могли бы вы попросить, чтобы нас ни в коем случае не беспокоили?
– Да-да, конечно. Ниночка, пока не выйдет Ладыгин, меня ни для кого нет, – произнес глава, слегка склонившись над селектором.
– Хорошо, Константин Борисович, – послышался голос секретарши.
– Итак, какие новости, Александр Сергеевич?
Во время этого короткого разговора Александр быстро проверил главу города, мужчину довольно крепкого сложения, если не сказать качка. Дело в том, что восприимчивость к гипнозу у каждого человека индивидуальна. Ладыгину встречались и такие экземпляры, кого он мог взять под контроль весьма условно. То есть заставить что-то делать по мелочам, к примеру, стать более открытыми. Но погрузить их в транс не получалось.
Судя по тому, что Александру без труда удалось заставить Константина Борисовича провести себе рукой по волосам и кашлянуть, словно тот поперхнулся, глава города не относился к «крепким орешкам». Поэтому опер счел, что вступительная часть завершена. Вместо ответа на поставленный вопрос он пристально взглянул в глаза собеседника и тихо, но внятно произнес:
– Спать.
Реакция последовала мгновенно. Константин Борисович тут же откинулся на спинку кресла и уперся подбородком себе в грудь, и это еще раз подтвердило мнение Ладыгина, что он хорошо и легко поддается гипнозу. Подобное свойство психики не зависит ни от крепости тела, ни от характера или воли. Вот, например, этот конкретный мужчина обладает и характером, и волей, и физически крепок, а в транс ухнул, словно спрыгнул со стула.
– Константин, посмотри на меня. Ты меня хорошо слышишь?
– Да, – безжизненным тоном ответил глава, глядя в какую-то одному ему видимую точку.
– Это ты приказал убить Долгова?
– Да.
– За что?
– Я признан лучшим главой среди руководителей городов-стотысячников, мне предложили вступить в партию, а еще – на следующих выборах в Государственную думу выставить свою кандидатуру. Но Сергей не пускал меня. Он сказал, что у нас дел хватит и здесь и что я ему нужен там, где сейчас нахожусь. Он хотел быть первым, оставаясь в моей тени, именно в нашем городе. А там он стал бы никем и уже не смог бы на меня влиять.
– Получается, Долгов мешал твоему карьерному росту?
– Да.
– Кто его убил?
– Вячик. Мы были знакомы по девяностым.
– Как его полное имя?
– Гвоздев Вячеслав Иванович.
– Откуда он?
– Из Астрахани.
– Где он сейчас?
– Я его убил.
– Где его труп?
– Закопал в Реданке.
– Где оружие, которым убили Долгова и которым ты убил Вячика?
– Все в одной могиле.
– Из чего стреляли в Долгова и чем убит Гвоздев?
– В Сережу стреляли из «стечкина». Гвоздева я убил из «макарова».
– Проснись.
Константин Борисович клюнул, как это бывает в момент усталости или недосыпа, и обескураженно осмотрелся вокруг. Александр отнесся к этому совершенно спокойно, мол, и не такое доводилось видеть. А вот глава явно смутился подобным пассажем.
– Простите. Только с дороги. Наверное, устал больше, чем думал.
