Полину. Пришла к нему Настя и сказала, что они исследовали все номера, но Никиту не нашли.
— Еще раз его поищите! Не думаю, что он ушел из гостиницы. Но я на всякий случай сбегаю на улицу, — сказал Андрей.
Следующий неприятный сюрприз поджидал его в виде запертой входной двери, ключей от которой у него не было. С одной стороны, это давало надежду, что сын не смог покинуть пределов гостиницы, но, с другой, кто его знает? В этом месте творится много непонятных вещей. Андрей забежал в столовую, вытащил из кухонного ящика пачку полотенец, обернул ими руку и, вернувшись в холл, выбил стекло в одном из окон.
Ему удалось выбраться, не поранившись. Но, выйдя из гостиницы, он остановился, атакованный сомнениями. И куда теперь? Дорог много. Они их все прошли. И хоть большинство путей вело обратно в поселок, Андрею стало не по себе от мысли, что его маленький сын ночью отправился по одной из этих дорог — один, вдоль полей и леса, мимо кладбища. А одна из троп вообще заканчивалась рекой. Страх и тревога обрушились на него водопадом, утопив в отчаянии надежду. Его качнуло, и он вынужден был опереться рукой о памятник Ленину и постоять так, тяжело дыша и опустив голову, какое-то время. Надо успокоиться, от паники пользы никакой, только вред. Про дороги думать пока не будет, обежит поселок, зовя сына. И найдет его.
Когда Андрей поднял голову, увидел в свете одинокого фонаря женскую фигуру. На женщине было светлое платье, которое тяжелыми складками спускалось до самых пят, плечи и руки ее покрывал большой, расписанный яркими цветами платок, волосы собраны в низкий небрежный пучок, из которого выбивались темные завитки локонов, обрамлявшие белое, как мел, лицо. Молодая женщина смотрела на Андрея с укором и даже слегка качнула головой, то ли осуждая его, то ли приглашая следовать за ней.
Второе за последний час сильное потрясение лишило его возможности дышать. Он словно забыл, как это делается. А может, это воздух просто стал густым, как желе, и его невозможно стало вдыхать? Он узнал эту женщину. Узнал и платок на ней, и прическу, и ее лицо, которое сегодня было излишне бледным. Но что могла делать тут его жена? Как она сюда попала? Приехала за ними с Никитой? Но это невозможно!
Андрей вновь бросил взгляд на то место, где увидел Эльвиру, но ее там уж не было. Померещилась? Ушла? Мужчина кинулся за нею в тень, и в этот момент его остановил резкий оклик, в котором послышалось столько страха и отчаяния, что он немедленно, без вопросов, бросился назад в гостиницу.
— Андрей, скорее сюда! — кричала Полина, по пояс высунувшись в окно.
Как он взлетел по лестнице, даже не осознал, в коридоре возле лестницы его уже ожидала встревоженная Настя. И когда Андрей притормозил перед ней, вдруг глянула на него снизу вверх взглядом, в котором слезами дрожали страх и сочувствие. Андрей без слов отодвинул девушку в сторону и бросился вперед. Настя последовала бегом за ним. А из конца коридора им уже махала руками Полина.
— Сюда, сюда, — крикнула девушка и скрылась в комнате. Андрей влетел следом и увидел, что Полина уже подбежала к раскрытому окну и глянула вниз. Внутри все оборвалось, он почувствовал, что не может сделать ни шагу. Никогда ни один путь еще не казался ему таким тяжелым и длинным, как эти несколько метров от двери до подоконника.
— Мы вошли в эту комнату и увидели открытое окно, — глухим незнакомым голосом произнесла за его спиной Настя. Андрей перевесился через подоконник, чтобы разглядеть то, что находилось под окнами. Его взгляд сразу же выцепил небольшую фигуру, лежащую на газоне. Руки и ноги ее были вывернуты под неестественными углами, голова повернута в сторону. Андрей издал нечеловеческий крик, который сам не услышал, и бросился из комнаты к лестнице. По пути он столкнулся с вышедшим из своей комнаты Геннадием, которого отпихнул с такой силой, что парень отлетел в сторону и упал. Но Андрей и это не заметил.
— Андрей, там газон! Он не должен разбиться! — кричал ему кто-то сзади. Кто — Настя или Полина, — он уже не разобрал. «Здесь даже врачей нет», — мелькнула единственная целая мысль среди разбившихся на осколки других.
Андрей вылез в дыру в окне и, не оглянувшись на девушек, не зная, следуют ли они за ним, смогли ли, не поранившись, выбраться наружу, бросился туда, к газону…
— Никитка… — прошептал он, вставая на колени над лежащим. — Никитка…
Слезы застилали глаза. Протянув, будто слепой, руку, он коснулся мальчика и закричал, ощутив под пальцами мертвенный холод.
— Андрей, — кто-то обнял его за плечи. — Андрей…
Он завыл и, высвободившись из объятий, протянул руки, чтобы взять дорогое, любимое, драгоценное, прижать к себе и никогда-никогда не выпускать.
— Андрей, это не Никитка! Не он! — закричал кто-то рядом. — Это кукла!
Он рывком поднял фигуру. С неподвижного чужого лица на него глянули нарисованные глаза. Андрей коснулся рукой пластмассового чуба, выкрашенного в коричневый цвет, и, закричав, отшвырнул от себя фигуру, оказавшуюся детским манекеном.
— А-а! А-а! — орал он, вкладывая в этот крик и всю свою ярость, и облегчение, и пережитый ужас.
— А-а! — колотил он в бешенстве кулаками по земле. — Куда вы, сволочи, девали моего ребенка?! А-а! Отдайте его! Отдайте!
Полина с Настей топтались рядом, не решаясь ни приблизиться к нему, ни оставить в одиночестве.
— Эй! — закричали им сверху. — Эй! Идите скорей сюда!
Андрей не услышал: этот крик из окна не смог заглушить его собственный, коснуться слуха, проникнуть в сознание. Ему что-то кричали, но он продолжал колотить кулаками о землю, словно безумный. Тот, кто еще пару мгновений назад пережил подобный ужас, от которого впору сойти с ума, понял
