Головешка понял лишь, что предсказать что-либо конкретное ни гибберлингка, ни ее братья здесь не могут.
– Ладно, хватит, – сказал он. – У меня от твоих речей уши в трубку свернулись. Значит, слава предкам, стоит принять предложение того гнилозадого и объединить усилия?
– Истинно, – кивнула Ульфа. – Убив их, мы ничего не добьемся.
– Ага, – подтвердил Свен.
– Ну тогда пошли знакомиться с новыми друзьями, – и Головешка повернулся в ту сторону, где Эрэм в чем-то горячо убеждал союзников: хадаганец слушал его молча, а вот орчиха яростно ругалась, и во взгляде ее, обращенном на эльфа, было мало дружелюбия. – Эй, восставший, мы подумали и решили согласиться! Что насчет вас?!
– Все в порядке, – отозвался Зэм, поворачиваясь.
Они сошлись там же, где совсем недавно шли переговоры – трое против четверых.
– Это вот мои соратники… – Головешка одного за другим назвал гибберлингов. – Обещаю от себя и от них, что отныне мы не поднимем руки ни на одного из вас, если сами не станем целью нападения.
Формула четкая, не допускающая двусмысленностей.
– Это мои соратники… – начал в свою очередь Эрэм.
Жилистый хадаганец с черными глазами и русыми волосами оказался Расином, орчиха – Костью. Глянув на нее, Головешка решил, что никакая клятва не остановит эту деваху, если она решит отомстить за мужа, и поэтому спиной к ней лучше не поворачиваться.
Хотя другие двое ничуть не лучше…
Надо же, кто бы мог подумать, что он станет действовать рука об руку с ходячим трупом и хадаганцем!
Но ничего, на крайний случай есть гибберлинги – открыто враждебные намерения те сумеют почувствовать. Вспомнились слова Ульфы об «игре», которую ведет смерть, и от них воспоминания потянулись к Горацию ди Дазирэ, Историку, говорившему примерно то же самое.
Он явно знал что-то…
Но откуда?
Хотя у тайного ордена, возглавляемого Найаном, старейшим магом Сарнаута, свои, особенные пути.
– Надеюсь, что единение наше станет нерушимой основой успеха, – заявил Эрэм настолько пафосно, словно как минимум заключил союз меж двух враждебных государств. – А в знак того, что прежние распри преданы забвению, сейчас мы совместно предадим земле наших друзей, павших в бою бессмысленном, но честном и яростном. Яростном и честном, да.
Головешка, вновь накинувший на лицо капюшон, позволил себе скривиться.
Будь его воля, он бы оставил трупы тут на забаву падальщикам… Велигор был всего лишь случайным знакомым, ханжой и глупцом, а что до орка, то все они грубые и дикие варвары.
Но сейчас деваться некуда.
– Конечно, мы сделаем это, – сказал Головешка. – Надеюсь, что у вас есть лопаты?
***
На то, чтобы похоронить убитых, потратили остаток дня.
Лопата нашлась только одна, походная, с короткой рукояткой, и ей орудовали по очереди. Расин заработал пару мозолей на правой ладони, но хуже всех из-за высокого роста пришлось эльфу.
Пока тела опускали в землю и закапывали, он почти непрерывно ругался.
– Ну что, дело сделано, и погибшие обрели вечный покой, – объявил Эрэм. – Предлагаю вам присоединиться к нам в нашем лагере, ведь он…
– Стой, – влез Головешка. – Вход в пирамиду открыт, глупо это не использовать.
– Но уже темнеет, – возразил восставший.
Солнце и вправду исчезло за деревьями, сумрак густел, но до ночи время оставалось.
– Это верно, но вдруг к утру защитные чары восстановятся? – сказал эльф. – Запалим факелы, на крайний случай можно использовать заклинания… Или ты…
Наверняка он хотел сказать «ты не хочешь туда идти», но Эрэм не дал собеседнику закончить фразу.
– Хорошо, пошли! – поспешно бросил он.
– Я останусь тут, – сказала Кость. – Я должна попрощаться с мужем.
И она, не дожидаясь ответа, присела на колени рядом с холмиком, обозначавшим место, где покоился Мосол.
– Идем, не будем ей мешать, – сказал один из гибберлингов, тот, что женского пола, и Расин в очередной раз испытал удивление: никак не мог привыкнуть, что эти похожие на животных мохнатые существа разумны и могут говорить.
Разное болтали об этом народе в Империи, и что их создали из зайцев и кошек эльфийские маги, и что они все поголовно извращенцы, спят с братьями
