– Простите, два Манчестера в Англии?
– Два университета в Манчестере. Этот и Городской университет Манчестера[13], выше по дороге.
Руки опускаются сами собой.
– Ты будешь смеяться, – сообщаю я Натали. – Оказывается…
– Я слышала. У какого ты? – хоть она и не приняла мое предложение посмеяться, на него откликается водила. Его лицо так и дрожит от тихого веселья, у рта и на щеках проступают бледные круги. Я пытаюсь не обращать на это внимания и спрашиваю:
– В каком направлении ей ехать?
Кончик его пальца в кожаной перчатке указывает куда-то вперед, и мне требуется некоторое время, чтобы расшифровать жест.
– Кати в сторону выезда из города, – объясняю я Натали и кладу мобильник в карман, чувствуя приближение очередного приступа зубовной дрожи. – Спппасссибо за ппоммощь.
Такси так резко дает по газам, что я боюсь, как бы лицо мужчины не оторвалось и не шлепнулось на тротуар. Свет от уличного фонаря освещает номерную пластину, кажущуюся пустой, больше похожей на прямоугольную сомкнутую челюсть. По мере того как машина удаляется, я сжимаю захват на своем чемодане все сильней. Вид дороги вроде бы помогает мне взять себя в руки и привести в порядок мысли. Я боюсь, что когда настанет пора приветствовать Натали и Марка, изо рта у меня полезет сущая бессмыслица – вроде той, что я недавно читал, не говоря уже о той, которой меня попотчевали в отреставрированной часовне.
Ни челюсть, ни остальные части тела у меня уже не дрожат, когда «пунто» вырисовывается в дальнем конце дороги. Когда Натали подруливает к бровке, я подхватываю поудобнее чемодан и тащусь навстречу.
– Да уж, это было приключение, – приветствует она меня. – Надеюсь, это последнее. На нашу долю их и так многовато выпало.
– Сса гласин.
Достаточно ли нормально это прозвучало?
Натали неуверенно моргает, открывая багажник.
– Хочешь сесть впереди с мамой? – спрашивает Марк.
– Кто у нас рулевой-навигатор – тот у нас и сидит впереди, – произносит Натали.
– Яббу дузади, сливы непротив, – кое-как поддерживаю ее решение я.
Не успеваю я даже пристегнуться, как Марк уже допытывается:
– Ну что, узнал что-то о нем?
– Даволь номм ного, – судя по его глазам в зеркале заднего вида, он услышал только «довольно» – и принял это за упрек. – Раска жупожжи, – бормочу я и чувствую, как меня уносит в пустоту. Впрочем, она окружает меня недолго – перед моим внутренним взором разворачивается какой-то странный акт творения. Я вижу записи, сделанные Лэйном на пути к карьере Табби Теккерея, но теперь они начертаны на одном свитке. Многие из них – не более чем бессмыслица, но нет никаких сомнений в том, что именно эти слова-обрывки я уже видел на полях «Surrealistes Malgre Eux», и если между ними и есть связь, то она кажется мне столь бессмысленной, что я могу только смеяться.
– Что смешного? – спрашивает чей-то голос, а потом пропадает и он.
41: Обряды
