украшены тонкой, затейливой резьбой. Расписать бы их еще, лаком покрыть…
Однажды солнечным утром, когда почти все члены племени разошлись и деревня опустела, к Никите примчался охотник.
– К деревне червь ползет! – выпалил он, едва отдышавшись от быстрого бега.
– Для того чтобы сообщить мне такую новость, ты бежал сломя голову? Неужели ты думаешь, что я червей не видел? Их на берегу из земли выкапывают, чтобы наживку сделать для ловли рыбы.
– Никита, такого червя ты не видел еще никогда! Он огромен, прямо как из преисподней.
В общем-то, червь – существо безобидное, и Никите стало любопытно, отчего охотник так всполошился.
– Проведи, посмотрим.
Охотник все время с шага срывался на бег, и Никите приходилось его осаживать.
Шагать пришлось не меньше километра.
Сначала послышались крики и звуки ударов, потом перед его взором открылась сюрреалистическая картина: двое охотников нападали, пытаясь поразить копьями огромного червя. Да и червем назвать его язык не повернулся бы. Метров двадцать в длину, около двух – в диаметре, все тело покрыто хитиновыми, как у жуков, пластинами. Только потом он разглядел, что это были кольца. Ни глаз, ни ушей, ни носа с ноздрями…
Но вот червь разинул рот, скорее – пасть, и Никита поразился: на обеих челюстях – острые, в три ряда, как у акул, зубы, едва ли не в локоть длиной. Чем он питается, как видит или ощущает добычу? Скорее, это существо походило на огромную личинку, чем на червя. Занятная диковина!
Всерьез обеспокоился Никита только тогда, когда червь резко повернулся и хлопнул челюстями, едва не ухватив охотника за руку. Оказывается, этот червь не так безобиден, как ему сначала представилось.
– Эй, парни, отступитесь от этой твари! – крикнул он.
– Да мы бы отступились. Червь не дает, ползет по пятам, – отозвался краснокожий охотник.
Неужели эта тварь ползает так быстро?
Никита подобрал сломанную ветку и швырнул ее в червя. Тот, не имея глаз, резко мотнул передней частью туловища и отбил ее. Назвать эту часть тела головой было нельзя – невозможно определить, где голова, а где тело, переходящее в хвост.
– Бежим, все дружно! – крикнул Никита.
Все четверо рванули бежать.
Червь изогнулся, как это делают гусеницы, и двинулся за ними.
Люди бежали быстро, но мерзкая тварь не отставала, держась позади метрах в двадцати.
Вот тут Никита уже перепугался. Если бежать к деревне, они приведут за собой и червя. Куда в таком случае? Решение пришло быстро.
– К реке!
Крикнув это, он резко повернул в сторону. Все дружно, ни секунды не колеблясь, последовали за Никитой. Червь – за ними.
До реки было рукой подать, и Никита скомандовал:
– Бежим до самой воды! Потом вы двое налево, а мы – направо!
Он рассчитывал, что червь с разгона плюхнется в воду и утонет, но не тут-то было.
Группа перед водой рассыпалась в разные стороны, а мерзкая тварь замерла у самого уреза. Передняя часть его туловища была уже над самой водой, еще чуть-чуть – и червь окажется в воде. Но он остановился. Как же он понял без глаз?
Никита был в замешательстве. Или у червя есть какие-то биолокаторы, как у летучей мыши, позволяющие ему видеть в темноте? Должны же у него, в конце концов, быть какие-то органы чувств? Ведь червь их преследует точно: они влево – и он за ними. Не мешает проверить, как он ориентируется.
– Замрите все, никому не шевелиться! – приказал он и неподвижно застыл сам.
Червь – житель подземный, такие хорошо чувствуют вибрацию всем телом.
Но не прошло и нескольких секунд, как червь повернул вдоль берега и пополз к краснокожим. Да сколько же они будут бегать? Тварь явно рассчитывала, что они выдохнутся и он их догонит.
Надо было что-то предпринимать. И в данном случае остается только его уничтожить, поскольку утонуть червь не захотел. Воистину – порождение злых сил, исчадье ада, дьявольское создание!
– Сделайте полукруг и бегите к деревне! – крикнул он охотникам. Надо было выиграть время.
Краснокожие кивнули.
Червь пополз за ними.
Никита еще с одним охотником постояли неподвижно и, когда червь отполз на достаточное расстояние, побежали в деревню.
Едва вбежав, Никита стал громко кричать:
– Укройтесь все в избы!
Женщины, хлопотавшие у печей, похватали детей в охапки и кинулись в избы.
