завидев перед собой покосившийся, ржавый забор с обломанными штырями на конце.
Он стоял между двумя сложенными из камня столбами… Одного не было, поэтому войти внутрь ранее охраняемого объекта не составило большого труда.
Если верить карте, это место имело отнюдь не маленькие размеры. Но мне пока открывался лишь маленькие участок, который уже был переполнен разбитыми памятниками, поваленными крестами, разрытыми могилами…
Сильно дул, морозя нутро, ветер. Прикрывшись рукой, я медленно пошёл вперёд.
Когда порыв не надолго стих, я понял что окружение будто помутнело.. потемнело. Как-то начало двигаться и зашептало.
А вот это уже было плохо.
“Глаза лучше не закрывай, всё-таки увидеть тебе это придётся… Но по-другому никак,” – вновь в своей обычной шутливой манере, дерзко усмехнувшись в конце фразы, порекомендовало мне Альтер-эго.
На что я, надевая наушники и включая плеер, твёрдо отозвался, теперь вслух:
– Без тебя понял.
А затем, уже в который раз за столь не долгое время, заиграла музыка.
Сначала ударила гитара, к ней вдруг присоединилось, наигрывая некие грустные звуки, пианино. Так продолжалось пару секунд: некто просто бил один раз по струнам, а второй мерно нажимал на клавиши. Затем второго вновь сменял первый и так далее…
Это было красиво, очень. И сказать, что я сразу же узнал песню… Незачем хвастать. Однако тому, что Антон тоже слышал *Korn, я порадовался.
Я, зачем-то вынув из ножен BOLO, двинулся дальше.
Тут же к музыкальной, пока мало насыщенной, но уже прекрасной, картине прибавился и какой-то зловещий, будто шепчущий, бит. А с ним и спокойные слова, произносимые надрывным голосом, чуть отдающем хрипотцой:
* (Прим. Автора) Обе песни прекрасного американского рок-коллектива KORN, очень почитаемого мною. Название первой композиции написано в книге, второй – Do What They Say.
И мир погрузился во тьму окончательно.
Тогда же я, почти не надеясь на ответ, и мысленно спросил, немного поколебавшись: “Ты говорил, что если я не знаю, что мне делать, стоит лишь взглянуть вперёд. А что если впереди лишь мрак?”
И тут же, пока насыщенный битом и пиано проигрыш не кончился, прозвучал голос второго Я: “Если впереди лишь мрак, иди к нему: любая тьма содержит в себе кусочек света…”.
Я сглотнул, немного усмехнувшись: в эти слова очень хотелось верить.
Смешанный с мелодией голос протяжно, тихо, будто шипя, произнёс: “I-ice”.
За ним последовали слова, чьё произношение на последних двух стало чуть более громким и как будто потратило весь воздух певца:
Я же всё сильнее погружался в чрево чего-то пока мне неизвестного. Вскоре это нечто окутало меня настолько, что ничего кроме приближённых к лицу ладоней я не видел. От этого сердце заколотилось сильнее…
Уже знакомый голос шёпотом протяжно, в такт мелодии, выдохнул: “O-o-o”.
После в привычном отрывистом исполнении прозвучал и текст:
“Закадровый” голос по старинке прошипел: “Di-ie”.
И на этом моменте вдруг нечто прервалось. Композиция перестала течь своим спокойным, предостерегающим звучанием. Потому как будто бы откуда-то издалека начала “бить” заунывным воем, нарастая, сирена. И вот под неё зазвучало два наложенных друг на друга голоса, поющих на пределе
