– Мы слышали сирены, загнали машину в подворотню. Когда решили, что можно валить дальше, сдали задом в проезд, а эти, – Джонни показал пальцем на меня, – мать их, были уже там. И мясорубку начали они, мы даже ответить не успели толком. Машину разнесли в колчья, я сдернул ногами.
– Ты. – Падди переключился на меня.
– Уходили задними аллеями, сирену выключили, тут прямо перед нами задом выскакивает тачка, в окнах стволы в нашу сторону.
– Почему у них двое в расходе, а у вас только раненый?
– Потому что мы стреляем лучше. А раненого бронежилет спас, они ему двумя в грудь и одной в плечо попали.
– Чего это лучше? – аж подскочили на местах Гусь с Джонни. – Это с какого хрена?
– Потому что мы с ним, – я показал на Рауля, – служили долго во Французском легионе, а он, – я кивнул в сторону Иана, – прошел Великую войну и воевал под Верденом. А вы где служили и кто вас учил?
– Во-о-т! – протянул Падди, воздев палец правой руки в потолок. – Стрелять крыс на помойке – многому не научишься. А учат драться на войне, засранцы! Так, а ты знаешь, что товар брали для меня? – вдруг уставился он на меня.
– Теперь знаю. Вчера начал догадываться. А так никто ничего не слышал. Ты же все тихо сделать хотел, так? – чуть придавил я сам.
– Не твое дело, – буркнул он, но развивать тему не стал. Тут я угадал, раз не дал знать никому, что дело под его крышей делается, так что в проблеме сам виноват. – Почему на гребаных чинков вышли с бумагами?
– Не знаю, это Сингер договаривался. Думали, что китайцам китайские бумаги лучше всего подойдут. Он у вас, кстати?
– У нас, в другой комнате, – ответил Галлахер. – Хотел вас отдельно послушать. А так он вас всех сразу сдал.
– И правильно сделал, – кивнул я, ничуть не расстроившись. – Если бы не сдал, то твои ребята нас бы и завалили, а мы и понятия бы не имели о том, что что-то неправильно.
– Может, и так, – не стал он возражать. – Где гребаные бумаги сейчас?
– В банке, – соврал я так, как мы согласовали. – До понедельника не достать. Но если решим что-то конкретно, то привезем без проблем, нам такой товар на руках точно не нужен, мы проблем не ищем. Где доля Сингера, не знаю, не скажу.
– Уже нашли, съездили с ним. Теперь всем молчать, мне подумать надо.
В комнате повисла тишина, Падди задумался, уставившись в окно. Один из котов, черно-белый в «носках», подошел ко мне, потерся об ногу, я почесал ему щеку, в результате чего он навалился мне башкой на руку изо всех сил, пытаясь сделать процесс чесания максимально эффективным, затем подставил другую щеку и громко заурчал. Странно вообще видеть кошек в подобных обстоятельствах. Хотя они сами те еще бандиты, если присмотреться.
– Значит, так, – объявил Галлахер, – я говорю, что решил, но если я в чем не прав, то самое время сказать об этом. Гребаный «биф» между ребятами Гуся и людьми Сингера считаем недоразумением. Никто друг про друга не знал, никто ничего не планировал, встретились случайно. Одни вырядились в легавых, другие от легавых прятались.
Пауза.
– Падди? – заговорил Гусь. – Это не так.
– Что не так?
– Они засаду устроили.
– Это как? – Галлахер уставился на него исподлобья. – Ждали, когда вы им дорогу перекроете, чтобы напасть?
– Не знаю как, но это была засада, Падди…
– Заткнись! – Падди поднял руку, и Гусь Шихан немедленно замолчал. – Вот когда будешь знать как, мать твою, тогда и вернемся к этому. Продолжаю. – Он обвел всех тяжелым взглядом. – Я платил Гусю четыре с десяти за товар. За остальное я рассчитался, но этот товар Гусь потерял. Но саму работу сделал. Поэтому дальше так: я плачу двадцать пунктов Гусю и двадцать этим. – Он показал на меня пальцем. – Это… – он быстро прикинул в уме, – по двенадцать грандов куидами каждому. Но вы, – он снова показал на меня, – завалили двух ребят Гуся, поэтому отдадите по тридцать сотен куидов за них. То есть, Гусь, я отдаю тебе восемнадцать грандов, а им шесть. Все. Все слышали? И кто что не понял, мать его?
Непонявших не было. Да и по тону Падди Галлахера ощущалось, что лучше быть как раз сейчас понятливым.
– Тогда все. – Галлахер подвел итог. – Дело было моим, я его заказал, поэтому решил так. Будет лучше для всех, если вы потом не станете пересматривать условия без меня. Удержать я вас от этого не могу, но мать вашу, если я узнаю, что кто-то решил разбираться дальше, то я сочту это гребаным неуважением к себе. Как будто кто-то подошел ко мне и сказал: «Падди, ты сам дешевое дерьмо, и слова твои дерьма не стоят. А мнение свое засунь себе в задницу и выпей касторки, ни на что другое оно не годится». Именно так, мать его, я буду расценивать любой взаимный «биф» после этого разговора. – Он громко хлопнул ладонью по столу. – Гусь, Джонни, вы поняли?
Те оба кивнули. Джонни явно отнесся к решению проще, а вот Гусь был напряжен. Так что его все равно следует учитывать на будущее как возможную опасность.
– Ты… Пол, верно?
Я кивнул.
