Северо-Восточного Причерноморья и сделал это. Что тут началось… Нет, против захвата ещё нескольких городков никто не возражал. Ведь они обещали дополнительную, причём богатую, добычу. Но Темрюк был черкесским городом, черкесские сторонники предлагали после Азова идти на Кафу, где и пленников русских много, а освобождение их богоугодное дело, и добычи больше можно взять. Сичевики указывали, что у них с крымским ханом сейчас союз, глупо рушить его из-за какой-то Кафы, тем более пленников оттуда давно в Стамбул вывезли. Спор постепенно стал выходить из под контроля. Ответы на выпады противника всё чаще становились оскорбительными, а руки казаков начали тянуться к оружию.
Аркадию эти дебаты живо напомнили некоторые прения в Верховной Раде. Но там то спорили, порой начиная друг друга, пихать разжиревшие чиновники и мошенники. Здесь же собрались матёрые убийцы, с персональным кладбищем упокоенных им лично, каждый. К тому же, у этих сплошь амбициозных людей (лишённые амбиций оставались простыми казаками, в начальство не лезли), были, без исключений, сложные характеры и, нередко, плохие отношения с другими полковниками и атаманами. Кто-то кому-то чего-то обидное сказал, или на ногу наступил… Душа разбойника нежна и ранима.
Атмосфера совещания стремительно стала накаляться. Аркадию стало страшно. Не за себя, на него никто худого слова не сказал, косого взгляда не кинул. За дело. Если в самом начале будет кровь, толку от его затеи точно не будет. Посомневавшись, он положил руку сначала на рукоять ТТ. вспомнив, что пополнения патронов в ближайшее время не предвидится, вытащил из-за пояса подаренный Иваном пистоль, взвёл курок, проверил наличие пороха на полке и бабахнул в небо.
— Му… Панове! Вы что, с ума посходили? На радость нашим врагам хотите друг другу глотки рвать? Предлагаю на сегодня разговоры окончить, а продолжить их завтра. О многих важных вещах мы и не начинали говорить. Например, о новых видах оружия, новых кораблях, да чёрт знает о скольких значительных делах. Было бы неплохо, если бы вы обдумали то, что я вам успел нарассказывать и предложили свои решения. В общем, до завтра. Аркадий встал и потихонечку направился к берегу
«Чёртово «Любе»! Так лезет это слово из их песни на язык. А для этих глоткогрызов такое обращение — жуткое оскорбление. Убить, положим, меня за него не убили бы, но многие обиделись бы смертельно. А иметь кучу таких отморозков обиженными на себя любимого, ну очень неразумно».
Догнавший его Васюринский молча пошёл рядом. Аркадий поделился с ним опасением, возникшим от нараставших среди старшины споров.
— Напрасно опасался. Я не помню, чтоб на собрании старшин кто саблю или пистоль против другого казака использовал. Запрет есть на это. Все его помнят. Правда… редко, но кистеньки, или там, лавки, в ход шли. Вот на общих сборах, там до крови чаще доходит. Но и то, без стрельбы, обычно.
— Ну, в таком деле лучше перебдеть, чем недобдеть. Устал я что-то сильно, хотя сегодня сидели не допоздна. Вроде бы и только болтал языком, а вымотался, будто тяжеленные мешки таскал.
— Если пытаешься повернуть целую страну, не удивительно, что устаёшь. Да и со здоровьем у тебя не всё хорошо. Слава Богу, удалось нагноения не допустить, а то б тебе скорый конец. Стоило бы тебе в церковь сходить, свечку за чудесное исцеление поставить. Плохие раны были, особенно на левой ноге.
Для Аркадия, крещеного бабушкой, но выросшего в атеистической семье, предложение было неожиданным. В своей прежней жизни, в церковь он заходил за компанию с кем-то, хотя существования бога не отрицал. Подумав, решил, что стоит последовать этому совету. Не стоит выделяться, при кликухе Москаль-чародей, ещё и пренебрежением к церкви. Аукнуться нехорошо может.
«Да и стоит поблагодарить бога за все те случаи, когда смерть меня должна была найти, но промахнулась».
Труба зовёт в поход (хоть трубами казаки не пользовались)
Черкасск, … 7146 года от с.м
Третий день получился куда более похожим на совещание. Аркадию пришлось говорить куда меньше. При планировании военных операций такое количество блестящих военачальников в советах попаданца не очень-то нуждалось. Однако с большим интересом они выслушали всё, что он вспомнил с помощью Васюринского и его предложения о применении технических новинок. Об изделиях Срачкороба наслышаны были все, даже не имевшие сомнительного удовольствия испытать на себе их действие. Поэтому и совет использовать их при штурме не вызвал возражений.
Дробовики распространялись среди казаков уже без участия попаданца, пошла мода использовать их вместо одного из пистолей. При сходном с пистолями весе, эффект поражения противника у них был большим.
Штыки, пока, прилаживали к ружьям только в курене Васюринского. Аркадий не сомневался, что вскоре они появятся и у многих других. Здесь проблемой было то, что у многих казаков ружья были с колесцовым затвором, сравнимым по сложности с часами, плохо переносящим любые удары. Правда, не дававшие осечек эти ружья стоили много больше обычных, посему имели их, всё-таки не все. Аркадий с Васюринским планировали потом разделить части на линейную пехоту со штыковыми ружьями и стрелков с винтовками. У Аркадия был план сделать винтовки быстрозарядными, но заморачиваться с такой сложной работой перед самым штурмом было бессмысленно.
Дали добро атаманы и на опыты с производством гранат. Хотя нетрудно было заметить, что в высокие убойные свойства кувшинов с порохом они не верят.
Порадовало Аркадия, что как само разумеющееся, сразу после взятия Азова решено было идти на Темрюк, Тамань, а если хватит запала и пороху (последнего в прямом смысле), то и на Анапу и Суджук-Кале. Важность прямого выхода к морю, казакам объяснять нужды не было. Сторонники черкесов на сей раз промолчали.
Сечевая старшина клятвенно заверила, что через недели две-три в Черкесск начнут прибывать дополнительные силы из Запорожья. За месяц их должно было подойти тысячи две-три. В связи с уменьшившейся татарской угрозой, можно бы было заметно увеличить их число, но упёрся кошевой Павлюк. Он давно собирал силы для восстания против поляков и не собирался отказываться от своих задумок из-за странных новостей с Дона. Для решения этой проблемы уже собирались ехать к нему Томашевич (Гуня) и имевший в Польше смертный приговор Федорович (Трясило).
Они надеялись уговорить кошевого, прежде чем поднимать восстание, съездить на Дон и послушать удивительные новости. Восстание было обречено на поражение, обидно было терять много людей зря. На письменные призывы Павлюк отвечал отказом, требуя рассказчика чего-там к себе. Мол, негоже кошевому гетману бегать на свист от кого-то неизвестного. Ему надо, пускай к гетману и едет.
Донские атаманы договорились на следующий день собрать ещё один общевойсковой круг и пригласить в Сальские степи калмыков. Они не сомневались, что смогут провести на кругу это решение, как общедонское.
— А что, если пришедших запорожцев поселить на Кубани, для присмотра за этой рекой и помощи гарнизонам захваченных городов? — предложил Аркадий.
Это предложение не вызвало резкого отторжения, но и согласия на него донские атаманы не дали. Сказали, что им надо подумать.
В дальнейшем совете Аркадий участвовал урывками. Как устраивать отсечные линии, сколько нужно для табора идущего на Азов телег, где взять дополнительно волов… В таких вопросах он не разбирался и ничего посоветовать не мог, даже если бы очень захотел. Поэтому спокойно продремал все эти вопросы, сидя на лавке. Казаки знали, что он нездоров и никаких претензий к нему не имели.
Пока старшина обговаривала организацию похода на Азов в конкретике цифр, Аркадий слетел с приподнятого настроения, в другом выступать не имело смысла, на привычный ему в новом мире минор.
«Ну, некоторую оторванность от возможной действительности в попаданских вещах, я и раньше подозревал. В послушное внимание Сталина или Берии какому-то подозрительному молокососу и при чтении с экрана верилось с трудом. Хотя очень обидно, что не узнаю, чем там кончилось всё у Конюшевского, чего намутил Коваленко, как встроился Харьков в СССР сорокового года у Минакова… И жаль, что я не перенёсся сознанием в голову царевича Алексея. Скольких ошибок я бы смог избежать, от скольких бед Россию предохранил бы… царю великие реформы делать несравненно сподручнее, чем никому не ведомому попаданцу. Да ещё среди бадформирования».
Аркадий посмотрел на увлечённо обговаривавших тележный вопрос атаманов. На слух это звучало в стиле производственного совещания. Казалось, ещё чуть-чуть и раздастся сакраментальное: «А где наш начальник транспортного цеха?». Однако при совмещении звукового ряда с видеокартинкой, иллюзия рассыпалась. Аркадий вспомнил, как вчера перепугался, когда выяснение отношений между этими «командирами производства» пошло на повышенных тонах.
«Да, совсем другое впечатление, чем телекартинка с заседания Верховной рады. Почему-то поверилось, сразу и полностью, что для доказательства своей правоты эти товарищи способны применить любые аргументы. А вот их элегантный уход от решения главных вопросов строительства государства настораживает. Одними оружейными нововведениями ничего не решишь. Нужны реформы, причём во всём и сразу. Придётся вести агитацию среди руководящего состава разбойных масс. И Васюринский обещал, что характерники развернут соответствующую кампанию. Татаринов, кстати обещал поговорить с сомневающимися. Н-да, царём, всё-таки, быть куда комфортнее».
Аркадий уже несколько раз обдумывал вариант ухода на север. Царевич Алексей совсем не глуп, перспективы у России в семнадцатом веке были самые радужные. Но, каждый раз приходил к выводу, что от добра добра не ищут. Очень сомнительно было, что его допустят до уха царевича. И совсем уж невероятно, что ему там удастся задержаться надолго. По умению интриговать и строить козни он по сравнению с придворными был дитятей неразумным.
«Съедят. Проглотят и не поперхнутся. Причём, скорее всего, не в ссылку отправят, а в какую-нибудь темницу засадят. В лучшем случае. Колдунов-то на Руси в эти времена и жгли порой. На хрен, на хрен! Что в двадцать первом веке, что в семнадцатом, с бандитами на Руси как-то спокойней, чем с властями. Главное самому слабаком не быть и понятия соблюдать».
В оправдание пробандитских симпатий Аркадия заметим, что знакомые ему бандиты были приятелями его детства. Ничего плохого они ему не сделали, наоборот, прикрывали от придирок местных властей за весьма умеренную плату. Обижать его у них не было стимула, нечего, по большому счёту, у него было забирать. К властям же, как российским, так и украинским, у него были очень серьёзные и обоснованные претензии. И в возможность существования на самом верху приличных людей он перестал верить давно.
Романсы ещё не пишут, но…
Черкасск, … 7146 года от с.м
