остывали и гасли, издавая едва заметное шипение, похожее на шепот.
– Малахий! – воскликнул Фаолан, заметив тело тайги, который некогда обучал его повадкам сов. Голова старого волка была расколота огромным валуном, тело погребено под камнями. Странно, что сейчас, после смерти, его ноги казались совершенно ровными. Рядом лежал труп Конни, болотной совы, одного из самых искусных угленосов Великого Древа. Говорили, что он обучался мастерству у самого короля Сорена, лучшего угленоса за всю историю Древа.
«Если уж погибли такие сильные совы, как Конни, то что говорить об Эдме?» – подумал вдруг Фаолан. С каждым шагом его охватывали всё более мрачные мысли.
– Эдме! – не вытерпел и крикнул он.
– Эдме! – ответило ему хриплое эхо.
Фаолан крикнул еще раз. Расположенная неподалеку груда камней зашевелилась, и обрушилась, подняв в воздух клубы пепла и пыли. Навстречу ему молнией бросился пушистый комок.
– Фаолан! Ты цел!
Это оказался Мирр, тут же залившийся счастливым лаем.
– Ты пришел! – воскликнула Эдме, выходя из-за кучи камней.
– Вы живы! Живы! – ответил им Фаолан.
На глазах его сверкали слезы радости. Он всё обнюхивал и обнюхивал волчицу с головы до ног и не мог остановиться, словно не верил в спасение своей подруги и соратницы по Страже. «Соратницы? – промелькнул у него вопрос, от которого слегка похолодел костный мозг. – Она же не просто моя соратница по Страже. Не просто подруга!»
– Эдме! Эдме! – повторял он вслух ее имя.
– Фаолан, твоя лапа! – изумленно воскликнула Эдме. – Действительно настало Время Исправления!
В ее единственном глазе тоже блеснула слеза.
– Только не для меня, – добавила она грустно и постаралась скрыть печаль, неестественно усмехнувшись. – Я же не родилась малькадом, меня такой сделали.
Волчица поспешно отвернулась, словно пытаясь скрыть от всех единственный глаз, как будто бы это была ее вина. Фаолан не сдержался, шагнул к ней и облизал ее морду, вытирая слезы языком. Почуяв его язык, Эдме содрогнулась.
– Твой глаз выбили, когда ты была совсем маленькой. Это не твоя вина. И этим единственным глазом ты видишь гораздо больше, чем иные волки двумя. Для меня ты – самая лучшая волчица на свете.
– Что мы едим? – спросил Фаолан, когда все расположились в наспех прибранном Эдме логове и принялись за еду.
– Леммингов, – ответила Эдме. – Странно вспоминать, что до землетрясения мы все голодали. Ледник оставил за собой множество трупов этих маленьких зверьков.
– Не понимаю, – пробормотал Фаолан. – Половина Кольца как будто превратилась в лед.
– Мне кажется, ледник прошел прямо по Кольцу, а потом разломился. Прошлым вечером мы с Мирром ощутили еще один мощный толчок и услышали оглушающий треск, – сказала Эдме. – А когда выбрались из пещеры, увидели, что прочь удаляется огромный ледяной кусок.
– Да-да, очень похоже на Белого Гризли! – вмешался Мирр, размахивая хвостом и радуясь, что к его мнению прислушиваются.
– Да, я помню эту легенду, – задумчиво пробормотал Фаолан.
«Что происходит, когда старые легенды оживают?»
– Насколько я могу судить, он прошел к северу отсюда, по территории МакДунканов, сметая все на своем пути и направляясь к Кривому Хребту. После себя он оставил огромные каменистые проплешины, на которых нашлось много этих маленьких грызунов. Мы с Мирром прикончили некоторых из умирающих и принесли сюда.
Эдме немного помолчала, вздохнула и продолжила:
– Все это так ужасно. После долгих месяцев голода мы наконец-то нашли пищу, только есть ее, кроме нас, некому…
– Ты хочешь сказать, что остальные погибли? – недоверчиво перебил ее Фаолан. – Я видел Малахию и Конни, а… а остальные стражи?
– Фенго точно погиб, – сказала Эдме.
Мхайри и Дэрли переглянулись и переспросили:
– Фенго? Погиб?
Эдме кивнула.
