что? Вы уж простите, но простой наговор и косвенная вина в чьей-то смерти для моего отдела мелковато. Сюда за такое не отправляют, только по особо тяжким.
— Я сама попросилась, — опустив взгляд, призналась Сара Рудольфовна. — Левушка мой чистейшей души был мальчик, но самоубийц в рай не пускают. Вот я и подменила его. Меня же сперва отправили на исправление, а потом, признав раскаявшейся, должны были перевести на внешнюю границу райской территории. Но я этого не хотела. Договорилась с начальником распределения, на коленях его просила нас с Левушкой местами поменять, и он помог. И вот с тех пор я здесь.
Признание тетушки Сары стало для Озраэля шоком. Он мог спокойно наблюдать за пытками и жестокостью, мирно попивал перцовый кофе, слушая, как грешники воют в кипящих котлах, но терпеть такую вопиющую несправедливость было выше его сил. Демон медленно повернулся к пожилой грешнице, ошарашенно сжал в ладонях ее руку и бешено зашептал:
— Сара Рудольфовна, это неправильно! Вы не должны здесь быть! Я сегодня же сообщу, куда нужно, о вашем полном исправлении и попрошу перевода в рай.
— Мой добрый мальчик, не нужно этого. — Она ласково улыбнулась Озраэлю, и в уголках ее густо накрашенных глаз мелькнули хрустальные бисеринки слез.
— Но это несправедливо! — не унимался возмущенный до глубины темной души демон. — Каждый день вы варитесь в котле гораздо дольше других грешников. И не врите про радикулит! Нельзя день напролет сидеть в кипятке и не чувствовать боль!
— Ах, мой мальчик, мне мало той боли. Я сама не могу простить себя за Левочку и Аллу. Я никогда не смогу искупить свою вину перед ними. — Теплая ладонь нежно погладила Озраэля по щеке. — Запомни, милый, никогда не делай зла тому, кого любишь, даже ради мнимого блага. Иначе потом, когда осознаешь, твое сердце разлетится на куски.
Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Озраэля замутило, и черные пятна поплыли перед его глазами. Внутри стало холодно, больно, будто ледяной ветер ворвался в легкие и вывернул их наизнанку.
— Сара Рудольфовна, — выпалил он, не в силах больше держать все в себе, — я такое сделал! Я предал и обрек на страдания человека, которого люблю!
— Так чего же ты тут со мной болтаешь? — всплеснула руками Сара Рудольфовна.
— Потому что уже поздно что-то изменить, наверное, — попытался оправдаться Озраэль, но грешницу такая нелепая отговорка не устроила.
— Озичек, милый! Если есть хоть один шанс исправить все или хотя бы раскаяться, не упускай его.
«Не упускай» врезалось в мозг, яркой вспышкой полыхнуло перед глазами. И какого черта он сидит тут и жалеет себя, размышляет о жизненных перипетиях, когда нужно бежать на помощь Алене со всех ног! Нужно срочно исправлять свою ошибку!
Резко поднявшись, он бегом помчался к выходу из отдела варки. Потом, вспомнив кое-что важное, метнулся назад, подскочил к сидящей на полу тетушке Саре и, схватив ее за плечи, выкрикнул в лицо:
— Она простила! Она не держит на вас зла — я видел!
— Кто? — непонимающе ахнула грешница.
— Ваша Алла…
Больше он не мешкал.
Глава 27
ДОВЕРИЕ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО
Свет бил в глаза, и ярости его не было предела. Режущий свет не позволял ничего разглядеть.
Слезы лились из глаз Озраэля, он щурился, пытаясь высмотреть хоть что-то. Споткнувшись о нечто тяжелое и относительно мягкое, он громко выругался.
— Алена! — позвал с надеждой, но ответа не последовало. — Алена, — повторил тише, чувствуя навстречу какое-то движение.
Мощно колыхнулся воздух, стало тяжело дышать. Демон согнулся пополам и закрыл ладонями нос и рот, чтобы не ощущать разрывающую внутренности ладановую вонь. Свет начал меркнуть, омывая лучами высокую, заполняющую все пространство фигуру.
— Ты опоздал, а я пришел вовремя, — грянуло эхом со всех сторон.
— Что здесь происходит? — жмурясь, спросил Озраэль, на что в скором времени получил исчерпывающий ответ:
— Ты не понимаешь слов, демон? — Свет окончательно померк, обнажив поросший ясенями кусок примыкающего к базару пустыря и раскиданные по земле тела. Его источник — ангел с раскинутыми по сторонам огромными крыльями — некоторое время еще пребывал в центре сияния, а потом принял
