маскировочный, человеческий облик. Это был Гедеон. — Я же сказал, ты опоздал, а я пришел вовремя, — снова уточнил он.
Увидев, что ангел держит на руках бесчувственную Алену, Озраэль рванулся вперед, но спокойный уверенный жест остановил его.
— Стой где стоишь.
— Что с ней? Она цела?
— Да, сейчас в отключке, как и твои друзья-наемники.
Демон огляделся по сторонам. Тела мужчин валялись вокруг, окостеневшие в неестественных позах, будто свергнутые варварами скульптуры. Пока Озраэль тупо таращился на них, Гедеон отнес Алену к припаркованному за кустами джипу. Уложив бездыханное тело на заднее сиденье, он закрыл дверь ключом и двинулся куда-то в сторону базара.
— Эй, куда! — отошел от шока демон и кинулся за капитаном дневного патруля. — Спасибо, что помог Алене, Гедеон, — процедил сквозь зубы унизительную благодарность и тут же потребовал сурово: — А теперь отдай девушку мне, я ее курирую.
— Хреново курируешь, — бросил через плечо Гедеон, направляясь к сияющему кресту на аптечной вывеске, маячащей за цветастыми палатками. — И самое хреновое, что нападение подстроил ты сам, я в курсе, если что.
— Алене небось уже рассказал?
— Ты тупой, демон? Алена без сознания. Не бойся, я не рассказал ей про твои козни и не расскажу. В конце концов, ты всего лишь жалкое озабоченное животное — низшее существо. Факт наличия души у подобных тебе я всегда подвергал сомнениям.
Получив оскорбления в свой адрес, Озраэль выпустил из ноздрей клубы серого дыма, ухватил Гедеона за плечо и резко развернул к себе. Глаза ангела засветились такой неукротимой яростью, что демону стало не по себе. Похоже, капитан дневного патруля был необычайно возмущен произошедшим и еле сдерживался от… грубости.
— Отдай девушку, — низко прорычал Озраэль.
— С чего бы? — высокомерно отозвался Гедеон, сбрасывая с плеча чужую руку.
— Признайся честно, ты все это делаешь, чтобы меня позлить, или по какой-то другой причине? Может, тебе Алена нравится? — Озраэль прищурился со злобной требовательностью, тогда как ангел остался невозмутим.
— Нравится? Может, и так. Хотя первый вариант я тоже не отрицаю.
С этими словами Гедеон открыл аптечную дверь, секунду пристально смотрел на доводчик, после чего, удовлетворенно кивнув самому себе, прошел внутрь. Озраэль, не желая отстать, поспешил следом. Зря. Доводчик сорвало, громко скрипнули освобожденные пружины, и дверное полотно со всего маха припечатало демонову физиономию.
— Извините, — ахнула на кассе девушка-фармацевт, — ума не приложу, как такое случилось!
— Не переживайте, сейчас все исправлю, — улыбнулся ей Гедеон и легким мановением руки вернул роковой доводчик на место.
Озраэль, зажав рукой разбитый нос, рыча, двинулся на ангела, но тот тихо предупредил:
— Комендантский час уже начался, значит, ты сейчас вне закона. Устроишь драку — пойдешь за решетку прямым ходом, — добавил еще тише. Потом прошествовал к окошку кассы и попросил: — Дайте зеленки, бинтов, ваты и презервативы, пару пачек.
— Это тебе зачем? — Озраэль округлил глаза от возмущения и непонимания.
— Зеленка? Для Алены, она поранилась, когда от насильников отбивалась.
— Кондомы зачем? Тебе их и надевать-то некуда!
— Низшее существо, думаешь только об одном. — Ангел усмехнулся уголком губ и потянул за ручку двери. Остановившись на миг, он обернулся через плечо. — Алену я верну в приют, когда она немного отойдет от шока. Не волнуйся, со мной она в полной безопасности.
Демону осталось только до скрипа стиснуть зубы и беззвучно выругаться. Он понуро присел на красный кожаный пуф, позволив взволнованной аптекарше обработать окровавленное лицо ватным тампоном и приложить к своему разбитому носу пакет со льдом. Пока женщина бормотала извинения, Озраэль хмурился, думая о случившемся. Несмотря на все разочарование и раздражение, доставленное Гедеоном, сердце грела мысль — Алена цела. Цела — и это сейчас главное!
Озраэль покинул аптеку. Сел в машину и застыл, не понимая, что делать дальше. В душе зрело чувство глубокого опустошения. Он никогда еще не ощущал себя таким одиноким. Нет, раньше ему в принципе не было знакомо такое чувство. Прежде одиночество было скорее единоличием, апофеозом эгоизма, лучшим временем для самолюбования и самовосхваления, возведения себя на пьедестал. И вот все изменилось: в груди болело почти физически, в голове мысли метались, словно взбесившиеся от страха куры в горящем курятнике. Стоило только подумать про Алену, как в мозг разъедающей кислотой лилась новая волна зудящей досады. Досады на самого себя.
А самое главное — куда теперь идти? Домой — нет, что Озраэль будет делать там? Опять думать — увольте! В приют, ждать под дверью — еще хлестче. К друзьям — тоже не вариант. На работу — придется поведать тетушке Саре о случившемся, но ведь язык не повернется пересказать, пережить все вновь.
В тот миг он почувствовал себя маленьким и жалким, как в детстве… в так называемом «детстве», когда он мелким бесом работал все в том же отделе
