Голос Лили словно взмыл вверх и оборвался.
Две плетельщицы, старшая и младшая, стояли друг против друга с перекошенными от злости лицами, и воздух вокруг так и искрил от напряжения.
Мне очень хотелось вмешаться, выйти, сказать хоть что-то. И я, чтобы не натворить глупостей, схватила ладонь, так и покоящуюся на моем плече, обеими руками. И крепко сжала, словно пытаясь забрать хоть немного спокойствия и выдержки Ская. Он немедленно оказался за моей спиной и шепнул на ухо:
– Спокойно. Не дергайся. Она молодец, все делает правильно. Лилея сильна, у нее все получится. Вот увидишь.
И эти тихие слова немного расслабили меня.
– Совсем с ума сошла, – резко выпрямилась амера Астра. – Нет, я этого так не оставлю. И то, что ты прошла ритуал, ничего не меняет, ситуация критическая. Ты немедленно переселяешься из общежития. Мы найдем тебе временное обиталище вне Академии. А потом я подниму вопрос, чтобы наши девочки не учились…
– С этими недостойными людьми? – с ненавистью выплюнула Лиля, а потом тоже выпрямилась: – В таком случае, как только я отсюда выйду, свяжусь со жрицами. И сообщу им, что вы, амера Астра, считаете себя умнее Богини. И, как уже полноценная плетельщица и ваша официальная наследница, поставлю вопрос о том, что вы не имеете права занимать должность главы Цветочного круга.
– Что?! – не поверила своим ушам старшая плетельщица. – Да как ты смеешь?! Я знала, что дурная кровь покажет себя!
Дурная кровь?! Я не ослышалась?!
Сдерживаться больше не осталось сил. Я аккуратно сняла со своего плеча руку Ская, и тот лишь вздохнул, но останавливать меня не стал. Видимо, понял, что бесполезно.
– Дурная кровь? – обманчиво ласковым голосом переспросила я, выходя вперед. – Это вы так о людях, многоуважаемая амера? Какой выдающийся расизм. Какой невероятный снобизм. Мне казалось, вашему народу, осененному благодатью Богини, долженствует быть мудрым, а не высокомерным. Справедливым, а не спесивым. А оказывается, вы просто считаете себя выше и лучше нас, людей. Надо же, дурная кровь…
– Леди Ашай, вас это вообще не касается, – холодно процедила амера Астра и ожгла меня недовольным взглядом.
Кажется, то, что мы все видели ее срыв, амере не нравилось.
– Да ладно? – криво ухмыльнулась я. – Не касается? Вы назвали кровь моего народа дурной. И это меня не касается? Там, – я махнула рукой назад, – лежит мой брат. Он, защищая Лилю, наглотался крови орков. И это меня не касается?!
– Что? – растерялась она. – Как наглотался?
– Как глотают! – рявкнула Лиля. – И Чарли надо срочно в Храм! Но сначала… – И после секундной паузы, видимо, взяв себя в руки, она отчеканила: – Я не шутила. Я буду жаловаться на вас, амера Астра. Считайте, что сегодня чашу моего терпения переполнила последняя капля. Вы испортили жизнь моей тете, по сути, убили моего дядю, и только моей матери чудом удалось отстоять право самой выбирать путь. И, напомню, кровь моего отца дала миру меня и Амину. Так какая же она дурная?
– Мы поговорим в Храме, – даже бровью не повела амера Астра. – Ты просто устала и…
– Нет! – гневно воскликнула она. – Никакого…
– …разговора с моей дочерью без моего присутствия у вас, амера, не будет.
Я растерянно посмотрела на выход из зала. Там стоял высокий мужчина лет сорока в легком кожаном доспехе. В одной руке он сжимал меч, второй придерживал на плече маленькую девочку. Та бесстрастно взирала на нас с высоты бездонными синими глазищами. Жрица, пусть и будущая.
Это, надо понимать, и есть младшая сестра Лили. И ее отец.
Амера Астра немедленно выпрямилась. Недовольно поджала губы и сухо проговорила:
– Ашер, тебе здесь не место.
– Лилея – моя дочь, – спокойно отозвался он, спуская мелкую на пол.
– Но я ее опекун!
– Его привела я, – бесстрастным звонким голосом сообщила девочка, подходя вплотную к бабушке, и, склонив голову, по-взрослому на нее посмотрела: – Значит, во мне тоже дурная кровь?
Клянусь любимой сковородкой, амера Астра покраснела! Я ощутила злорадство. Так тебе и надо!
– Амина, я…
Но юная жрица, проигнорировав ее, подошла к Лилее. Та сразу же присела, чтобы их глаза были на одном уровне.
– Я счастлива, что ты жива, сестра, – серьезно произнесла девочка. – Прости, я опоздала. Отца не было дома, мы не сразу смогли вернуть его. Но, сестра, – с легким упреком проговорила она, – почему ты не сказала мне, что на тебя так давят?
– То, что на меня и правда давят, я поняла совсем недавно, – вздохнула та. – Да и… Амина, не спеши ты так становиться жрицей. Успеешь еще потерять имя… – видимо намек на то, что у жриц нет имен. – Радуйся детству.
– Я окунулась в это с головой еще в утробе матери, – слегка улыбнулась ее сестра. – Это то, с чем мы рождаемся. Да, я пока могу себе позволить быть
