Девушка взяла свою куртку со стула, стоявшего у входа в кухню, и поспешно убежала, пока мать не придумала еще какой-то аргумент. Все дело было в том, что в кино она шла одна, и происходило это гораздо чаще, чем Сью была готова признаться родителям. Обычно она ходила в кино одна не потому, что не было спутников, а потому, что так ей самой нравилось. Хотя на этот раз ее решение не было абсолютно добровольным. Сью предложила Шелли и Джанин отправиться вместе с ней, но ни одна из подружек не захотела смотреть этот фильм. Однако девушка не хотела лишать себя удовольствия из-за того, что у нее не нашлось в этот раз спутниц.
Сью знала, что родители, особенно мать, запретили бы ей уходить из дома, если бы узнали, что ей нравится быть одной: ходить в кино, за покупками и заниматься другими делами, которые принято делать в компании, – одной, без друзей и подружек. Вероятно, они сочли бы это позором для семьи и решили бы, что с ней что-то не так или что у нее появились серьезные проблемы.
Хотя никто из родителей пока прямо ей ничего не говорил, и так было ясно, что они серьезно озабочены: Сью уже исполнился двадцать один год, но она еще не вышла замуж. Ее мать постоянно повторяла, что у нее в этом возрасте уже была двухлетняя дочь. Сью ничего не отвечала, но про себя думала, что, если бы она забеременела в девятнадцать, ее родители решили бы, что она потаскуха, испорченная западным миром.
По этому вопросу бабушка, которая обычно поддерживала девушку в спорах, была полностью согласна с ее родителями. Она даже предложила отослать внучку в Сан-Франциско к тете, где можно найти чудесного китайского парня.
Сью уже давно не пыталась объяснять, что выйдет замуж тогда, когда будет готова к этому и полюбит кого-то, а не тогда, когда это предписывается традицией. Теперь она только улыбалась, кивала согласно головой и ждала окончания разговора.
Когда девушка выходила на улицу, ей пришлось отступить в сторону, потому что к магазину подъехала машина. Сью свернула направо и пошла по песчаной тропинке, вившейся между кактусов и тополей, по которой можно было быстро дойти от их ресторана до заднего двора торгового центра «Башас».
Кинотеатр находился на дальней стороне торгового комплекса, и она чуть не опоздала: когда усаживалась в кресло, свет уже погас и началась реклама.
Это был хороший, но не лучший фильм Вуди Аллена. Не «замечательный», как сказали ей Сискель и Эберт, но забавный и глубокий, и его стоило посмотреть. Однако те, кому, как и ей, фильм нравился, были явно в меньшинстве. Зрители громко комментировали вслух происходившее на экране, видимо, считая это вместе со своими друзьями остроумным. Но Сью не нравился грубый подростковый юмор. Немногочисленные зрители чаще смеялись над ремарками этих шутов, чем над по-настоящему смешными эпизодами, и девушка даже начала жалеть, что не дождалась, пока фильм появится на видео.
Кино закончилось, и она не спеша пошла через парковку.
Та была почти пустой: на ней стояло лишь несколько автомобилей, припаркованных у входа в кинотеатр. Сью остановилась и посмотрела на темное и безлунное небо, усеянное крупными звездами. Прохладный воздух напоминал о скорой зиме. Слабый ветерок доносил из пустыни дымок горевшего в костре мескитового дерева.
Девушка глубоко вдохнула прохладный воздух. Ей нравились такие вечера, но почему-то они всегда навевали на нее печаль. Сейчас следует быть с людьми, а не одной. Нынче хорошо пить горячее какао, уютно свернувшись в кресле и укрывшись пледом, а не есть лапшу и слушать споры родителей.
Мимо нее парочки шли к своим машинам и пикапам, тихо и нежно переговариваясь. В основном школьники-старшеклассники: парни в своих ковбойских шляпах, сапогах и потертых джинсах были юными копиями своих отцов, а девушки хихикали, готовые подчиняться своим спутникам и подражая в этом своим матерям.
Сью покачала головой и посмотрела на наклонившийся тополь, росший на углу парковки. Она понимала, что слишком строго судит этих людей. Сегодня у Сью было плохое настроение. Ревность, вероятно. Ее собственная мать была, без сомнений, гораздо безропотнее и покорнее, чем эти девушки и даже их матери.
Справа от себя у красного пикапа она заметила страстно целующуюся парочку: юные влюбленные не сомневались, что вечно будут вместе. Девушка почувствовала ревность и к ним. С ней, когда она была в их возрасте, такого не было. Она и тогда жалела об этом, и сейчас жалеет. Сью вспомнила свой выпускной бал в школе: это был единственный случай, когда она танцевала. Она отправилась на бал с Клеем Брауном, с которым была едва знакома. Ни один из них не смог подобрать себе другого партнера, и поэтому они оказались вместе, в общем-то, по необходимости. После бала они попытались смягчить свою неудачу в темной машине, припаркованной на грунтовой дороге на берегу реки. Но, хотя оба они желали, чтобы что-то произошло, их старания закончились ничем. Их страсть была наигранной, неуклюжей, и оба испытывали неловкость; почти сразу стало понятно, что ничего у них не получится.
Чтобы вновь не испытывать смущения, после бала они избегали друг друга. Клей потом уехал из городка. Наверное, он сейчас уже женат.
Сью наблюдала, как юные влюбленные наконец перестали целоваться и сели в свой пикап. Там они снова поцеловались, и только потом машина тронулась.
Сью шла, раздумывая о том, что мать, наверное, не ляжет спать, будет ждать ее и снова устроит ей допрос третьей степени, когда она придет домой…
– Эй, Сью! Подожди!
