Дарья Телегина
Как-то на досуге – а досуги, что бы ни думали о ней на Старой верфи и в Арсенале, у Дарьи все-таки случались, – прочла она от нечего делать книжку про ниппонских синоби. Обученных будто бы тайному искусству убийц, позволявшему скрытно проникать даже в наиболее защищенные здания и помещения, убивая при этом врагов многими, иногда чрезвычайно вычурными способами. Поручик Голицын, правда, отчасти подтвердил существование сих ниппонских ассасинов, обладающих едва ли не мифической смертоносностью. Однако между делом заметил, что бивали тартарские пластуны и тех, и других. В смысле и ассасинов арабийских, и синоби этих узкоглазых. Тем не менее все прочитанное тогда так и осталось в памяти Дарьи скорее литературным образом, тяготеющим к сказке или мифу, чем документальным описанием реальных многоопытных бойцов.
Вспомнила она об этом, когда в уже сгустившихся сумерках увидела условный сигнал фонарем, поданный Карлом, и, выйдя из-под сени деревьев – лес близко подходил к людским строениям, – пришла, наконец, в старинный каменный дом, напоминающий своей архитектурой германские замки позапрошлого века. Но это был, разумеется, не замок, а старинная ингерманландская мыза. Впрочем, увиденное в доме разом выбило из головы Дарьи всю эту архитектурно-историческую дурь.
Судя по всему, Карл пришел незамеченным, хотя как это возможно, так и осталось для Дарьи тайной. Однако же пришел, проник в дом и убил всех, кто в нем находился. Дарья увидела семь или восемь трупов, пока шла через комнаты к задним дверям. Ей просто в голову не пришло начать их считать. Так что, возможно, трупов было даже девять, и еще неизвестное число мертвых тел наверняка находилось на втором этаже. Во всяком случае, кровь на лестнице, ведущей туда, не оставляла в этом сомнений.
«Один против дюжины… И ни одной раны?!» – на мгновение Дарья забыла, что и сама намедни справилась с тремя супостатами. Однако в любом случае три не двенадцать. Дюжина – это уже нечто такое, что даже представить себе «в здравом уме и твердой памяти» крайне сложно.
«Да, Карл, признаю, вы круче тартарских пластунов!»
– Кстати! – остановил ее Карл на полпути. – Вы, кажется, спрашивали о номадах? Вот полюбуйтесь! – и он указал на два основательно растерзанных трупа.
Что он с ними делал и зачем, оставалось только гадать. Скорее всего, допрашивал, хотя черт его знает! Может быть, просто убить таких, как эти, ему показалось мало? В любом случае эти двое прожили достаточно долго, чтобы вполне испытать силу его чувств. Однако Дарья не была уверена, есть ли у Карла чувства вообще. Мысль эта пришла к ней вдруг, пока стояла и рассматривала мертвые тела, и бессмысленной не показалась. На отсутствие души указывало множество признаков, просто Дарье было недосуг об этом поразмышлять.
– Запомните! – предложил Карл. – Пригодится.
«Возможно…»
Впрочем, номады ничем, кажется, от прочих людей не отличались. Люди как люди. Обычные, одним словом, и вовсе не примечательные. Вот разве что лица у них при жизни – да и после смерти, если честно – были такие, словно кипятком ошпарены.
– Полагаете, еще встретимся? – спросила, чтобы не молчать.
– Все может случиться, – равнодушно пожал плечами Карл. – Но, если приведется, мой вам совет – не мешкайте. Или бегите от них, да побыстрее, или валите нахрен без всякой пощады. Причем сразу и без предупреждения! Впрочем, идемте! Вы ведь хотели полетать на виверне, не так ли? А она у них как раз тут – на заднем дворе. В каретном сарае стоит!
Предложение, разумеется, интересное, и Дарья ни в коем случае не собиралась от него отказываться, но мысль о том, что и Карл, увы, не герой ее романа, на память отложила. Он был всем хорош, этот таинственный Карл Мора: красив, высок и невероятно силен. Умен, наверное. Возможно, образован. И к Дарье относился, как к родной. Вот только чем дальше, тем больше он напоминал ей Бецалелева голема. Так же смертоносен и настолько же бездушен.
«Но человеком притворяется просто виртуозно!»
– Вот, наслаждайтесь! – Карл распахнул ворота каретного сарая и поднял рычаг на распределительном щите.
Вспыхнул свет, и Дарья увидела стоящий на козлах, заменяющих ему амортизационные стойки, аппарат причудливой формы, склепанный из листов серебристого металла, местами становившегося сизым, то есть темно-серым с синевато-белесым отливом, а местами отдававшего в фиолет. При этом штурмовик оказался большим – шесть косых саженей[25] в длину, никак не меньше – и кое-где довольно широкий, так что понять, на что он похож, Дарья смогла, лишь обойдя его кругом. А похож он оказался не на дракона, как можно было заподозрить, имея в виду его название, а на рыбу-молот. Всей разницы, что нет вертикального плавника, да, «молот» – массивнее.
