– Я холост, – ответил он, прекрасно понимая, что Дари такой ответ не удовлетворит, но он не был готов не только говорить, но и думать о своей семье. Нынешнее положение дел его устраивало, попытки же дать точное определение своему вычурному бытию заводили в тупик и вызывали приступы жесточайшей мигрени. А поскольку Карл никогда по-настоящему не болел – он ведь являлся богом или как минимум полубогом, – приступы головной боли доводили его до опасного состояния, которое даже он сам называл не иначе, как «безумием».
– А?..
К счастью, Дари потеряла мысль, ухватившись за более привычную ей ассоциацию.
– Да, Дарья Дмитриевна, – «технически» улыбнулся Карл, – ничто человеческое мне не чуждо, если вы это имеете в виду. И еще раз – да, Дарья Дмитриевна, я предпочитаю лиц противоположного пола.
– Исчерпывающий ответ, – криво улыбнулась Дари и, отвернувшись, продолжила копаться в недрах летательного аппарата.
«Что ж, это было близко…» – отметил он мысленно, и в этот момент с ним связался Ватель.
– Это кто? – Ватель даже не поздоровался, но он и вообще редко снисходил к общепринятым нормам поведения. Впрочем, во всем остальном он был вполне вменяем.
– Карл, – коротко ответил Карл.
– Что происходит?
– Ничего особенного, – Карл не видел необходимости драматизировать, ведь по большому счету все складывалось не так уж плохо. – Но имей в виду, тут оперируют номады, и еще одно – надо бы проверить, кто там приторговывает со свеями.
– Интересный факт. А подробности?
– Три тонны технологических новинок в крайне нетривиальном корпусе из титанокса[29].
– Титанокс? Шутишь?
– Я? – вопрос был не по существу.
– Да, – согласился Ватель, – это я погорячился. Каковы планы?
– Перелетим на виверне в Юрьев, а оттуда на рейсовом куда-нибудь в Северную Италию. Ты сможешь забрать мои вещи из Ландскроны? У меня там кое-что для коллекции собрано, два гардероба – мой и Греты – и еще контейнер в морском порту.
– Контейнер? Ты что-то прикупил? – искренне удивился Ватель, знавший, как мало времени было в распоряжении Карла.
– Я нашел свой старый контейнер, тот, что пришлось бросить в девятом году.
– Покажешь?
– Считай, приглашен, – Карл отметил, что на этот раз «трудностей во взаимопонимании» не возникло. – С тебя десерт.
– Крем Шантийи?
– Взбитые сливки с сахаром и ванилью?
– Ты напрочь лишен романтики, – вздохнул Ватель. – Впрочем, мне давно следовало к этому привыкнуть. Заберу, конечно.
– Вы что-то сказали? – обернулась к Карлу Дарья. Услышать она, разумеется, ничего не могла, но вот «
– Не обращай внимания! – сказал он вслух.
– Кто это? – встревожился Ватель. – Ты не один?
– Мы нашли Дари.
– Ох! – выдохнул Ватель. – Но это меняет планы. Она что-то знает про
– Нет, но мы над этим работаем.
– Ладно, – сказал тогда Ватель. – Я могу вас забрать прямо сейчас.
– У тебя есть ресурсы? – это было странно, но вполне возможно.
– Мой личный резерв.
– Тогда начни с моих вещей, а нас выдернешь в три сорок по новгородскому времени над Юрьевым.
– Диктуй координаты, – Ватель умел быть и таким: жестким, четким, деловитым. Умел и мог.
Дарья Телегина
Рассвет встретили над Чудским озером. Внизу лежали сплошные льды – бесконечная белизна, а над головой низкий купол неба. Облачный свод словно бы силой отжимал штурмовик к торосистой, покрытой снегом поверхности озера. Берегов не видно, их скрывала тьма, и вдруг сзади, с востока ударили в ночь первые лучи солнца. Наверное, где-то там, за спиной, очень к месту и точно ко времени, тучи разошлись, и в эту нежданно образовавшуюся брешь вошел рассвет.
Сказочное зрелище, если честно. Просто фантастическое. Но, если ты при этом находишься не на земле, а в воздухе, несешься над замерзшим простором со скоростью четыреста верст в час, то есть причина попросту «поехать крышей». Вот Дарью и повело. В крови хмель, в голове сумбур, и
