не вполне человеческого «музея». И направление определила сразу. Вот только «камень» на этот раз оказался другой. Крупнее, массивнее. Серый и гладкий, сильно похожий на кусок обычного гранита, но все-таки не обычный, и не гранит…
Дарья Телегина
Ей совершенно определенно снился страшный сон. Красочный, как помнилось, полный реалистических деталей, подробный, как справочник начинающего инженера, но напрочь лишенный смысла. Во всяком случае, послевкусие было именно таким – Дарье снился бред.
Она проснулась в своей ставшей уже привычной спальне. За окном было пасмурно: низкие облака, мелкий дождь, шелест которого, впрочем, совершенно не мешал. Напротив, он лишь усиливал приятное во всех отношениях ощущение уюта. Шелковые простыни, невесомое, но теплое пуховое одеяло и прохладный воздух дождливого утра, наполненный запахами мокрого сада.
– Изволили проснуться, ваша светлость? – Феона возникла рядом с кроватью, как делала это обычно, словно бы соткавшись из света и теней, но на этот раз исполнила свой трюк несколько иначе – плавнее, осторожней, так, чтобы не напугать. И голос «механической девочки» звучал сегодня мягко, без характерного «нажима».
– Совершенно не помню, когда легла спать! – потянулась Дарья и откинула одеяло. – Что там вчера было-то? Вечеринка? Именины? С чего напились- то?
– Вы вчера не пили, госпожа княгиня, – строго посмотрела на нее Феона. – Вы вчера спали.
– Что, весь день? – недоверчиво нахмурилась Дарья.
То, что она не запомнила свой страшный сон, не беда. Случается, и даже пить для этого не обязательно. Но проспать целый день? Такого за ней вроде бы раньше не водилось. В смысле не случалось пока никогда.
– Вы, ваша светлость, три дня так проспали, – тем же мягким, «соболезнующим» тоном объяснила Феона.
– И с чего бы вдруг? – не поверила Дарья.
– Никто не знает, – очень по-человечески пожала плечами «механическая девочка». – Вас Феликс нашел. Вы спали в кресле, во Флорентийской гостиной…
– И?
– И ничего. Перенесли в спальню. Потом, уже назавтра, вас доктор осмотрел. Сказал, что здоровы, и сон не летаргический. Но вы, ваша светлость, все равно спали. Так что встал вопрос об искусственном кормлении, но вы и через сон две чашки бульона выпили, и стакан чая с медом, и еще стакан апельсинового сока, и полстакана бренди, и…
– Достаточно! – перебила служанку Дарья. – Прикажи сварить мне чашку крепкого кофе, и…
Она хотела принять ванну и об этом именно собиралась сказать Феоне, но слово «кофе» на этот раз вызвало не то чтобы редкую, но все же не своевременную ассоциацию со словом «кабинет».
И сразу же вспомнилась последняя из «не взятых с бою твердынь».
«Даже смешно!»
И верно смешно. Безуспешные попытки Дарьи понять, «о чем там идет речь», показались ей сейчас какой-то совершенно бессмысленной возней котенка с механическим приводом. Для посвященной седьмого уровня культа Мудрой в математике нет и не может быть тайн. Ведь Кадара (адепты также называли ее Высокой) – богиня мрачных тайн, покровительница запретного знания, то есть запредельно сложной математики, изощренной физики и вычурной по своей природе химии, нечувствительно переходящей в молекулярную биологию, – трех великолепных китов, на которых зиждилась цивилизация Френы. Они, в конце концов, ее и погубили, эти киты. Однако знание бессмертно, и на руинах цивилизации жрецы Кадары длили в веках свой подвиг, сохраняя для грядущих поколений изумительную науку мертвой цивилизации.
«Ну, а я то здесь при чем?! – вскинулась мысленно Дарья, сообразив, о чем думает. – Я даже не знаю, где эта Френа!»
Однако это было ложное утверждение, потому что в следующее мгновение Дарья поняла, что, даже не будучи адептом Кадары, она знает теперь не только математику Френы, но кое-что и о самой Френской цивилизации. Знание это, однако, было «записано» в ее мозгах не по-русски и не на одном из пяти других языков, которыми владела Дарья. Едва она подумала об этом, как в памяти всплыл и источник знания – «изданный» Собственной Разведкой Легиона «Меморандум о научно-техническом наследии Френы». Дарья не знала, что такое этот Легион, как не знала и того, почему «Меморандум» написан на Ахан- Гал-ши – одном из трех официальных языков империи Ахан. Но содержание «Меморандума», включавшего колоссальный объем знаний в области точных наук, она помнила, словно и в самом деле читала все эти неподъемные информационные блоки в Вычислителе своего личного кабинета. Помнила, знала, понимала, как и неведомо когда и как выученный ею в совершенстве «охотничий язык». А ведь «Меморандум» был записан не фонетическим письмом, а классическим, в котором иероглифы имеют четыре уровня репрезентации: символический, числовой, морфологический и фонетический, так что классическое письмо становится способно передавать все четыре уровня выражения устного Ахан-Гал-ши.
