имеет преимущество перед самолётом и вертолётом. Большой дирижабль берёт намного больше груза, может, в отличие от самолёта, нести негабаритный груз на подвеске и дальше любого вертолёта, намного экономичнее, дальше летает, не нуждается во взлётно-посадочных полосах. Доставит что угодно в любую глухомань или хоть на другой континент. Губернский рассказывал, как во время нападения НАТО на Югославию в 1999 году Россия пыталась послать свои войска в Косово, но пронатовские правители Болгарии, Румынии и других соседних стран не разрешили пролёт над своей территорией, а лететь вокруг Европы без дозаправки было нельзя и дозаправиться негде. А дирижабль всё довёз бы без проблем. «Гинденбург» в тридцатых из Германии в Америку летал!
– Пока не взорвался, – заметил Щербицкий.
– Отчего и как он взорвался – дело тёмное, – откликнулся Машеров, – уж больно вся шумиха вокруг его гибели была выгодная конкурентам дирижаблей – судовладельцам, авиакомпаниям, железнодорожным компаниям. А отказываться от дирижаблей после катастрофы «Гинденбурга» так же «умно», как после гибели «Титаника» отказаться от океанских лайнеров. В любом случае сейчас технологии куда совершеннее, чем в тридцатых. Вместо взрывоопасного водорода – гелий или флегматизированный водород, автоматизация и прочее. С дирижаблей можно и ракеты в космос запускать из стратосферы. Не мне вам объяснять, сколько стоит каждая тонна груза, выводимая на орбиту, и какая это экономия.
– Я тут прикинул по поводу Югославии, – вмешался Огарков. – А ведь верно! Эти пузыри за несколько суток могут перебросить крупные силы с Дальнего Востока к западной границе и наоборот. Вблизи фронта им, понятно, делать нечего, но доставлять людей и грузы в армейский тыл вполне могут. Или перебрасывать с одного участка на другой. По грузу, дальности, экономичности вне конкуренции, и аэродромы не нужны.
– Помимо дирижаблей есть ещё один вид транспорта, который незаслуженно затирают, – продолжил Машеров. – Это экранопланы. Я говорил с конструктором Ростиславом Алексеевым. Там какой-то бред, товарищи. Машина есть, прекрасно себя показала, но в серию не идёт, так как ведомствам это не надо! Моряки считают, что раз летает, тем более над сушей – то не корабль. Авиаторы считают, что раз летает совсем низко – то не самолёт! И отличные машины уже который год как подзаборники! В прошлом Губернского они так промурыжили проект до самого капитализма, что в результате и это, извините за выражение, просрали.
– Да, красивые машины, видел как-то, – подтвердил Ивашутин. – Но не дороговато ли?
– Мы тут прикинули, – ответил Машеров, – расходы окупятся при доставке людей и грузов туда, где нет дорог и аэропортов. Гладких поверхностей на земле и воде у нас хватает. К тому же их можно удешевить. У нас хватает старых самолётов, которые уже не выпускают в небо, вроде АН-2. При минимальных затратах они могут быть переоборудованы в экранопланы и прослужить ещё долго. Кстати, на Западе в двадцать первом веке тоже работают над экранопланами, в том числе военными. Поэтому я предлагаю создать при Совмине СССР управление воздушно-экранного транспорта и управление воздухоплавательного транспорта.
– Немного фантастично звучит, но предложения интересные, – сказал Романов. – Что ж, раз вы, Пётр Миронович, с ними выступили, вам над ними и работать. Инициатива, как известно, наказуема.
– Кстати, тут столько раз упоминали Губернского, что за история с ним была в институте? – спросил Шелепин. – Тут Демичев говорил, что чуть из ВГИКа не вылетел, да с такими обвинениями, что впору застрелиться.
– Мои люди всё выяснили, – ответил Цвигун, – тут целая интрига. Из посольства в Гаване в МИД прислали телегу с обвинениями Губернского в целой куче грехов, до антисоветизма и расизма включительно, из-за сочинённых им песен, особенно той, известной, про негра.
– Да, песня, конечно, хулиганская, – улыбнулся Романов, – но мне нравится. Племяшка с подружками её целый месяц на магнитофоне крутили.
– Так вот, – продолжал председатель КГБ, – Громыко сразу за это ухватился. На Губернского ему было плевать, главное – подкопаться под Петра Мироновича, который ему покровительствует. Ну и под всех нас косвенно. Предсовмина СССР поддерживает «расиста» и «антисоветчика»! Таким способом деды из политбюро и ЦК хотели нас стреножить. Ну и послал Громыко во ВГИК своего референта с приказом натравить на Губернского местное начальство, пришить политику и выгнать из института. А у этого референта был приятель, некий Владлен Памфилов из отдела культуры ЦК комсомола. У которого был серьёзный зуб на Губернского.
– А что ему Губернский сделал? – поинтересовался Мазуров.
– Ему-то ничего, они даже знакомы не были, – отмахнулся Цвигун. – Но у этого Памфилова есть сводный брат, который был секретарём райкома комсомола в Ленинграде. Так вот этому брату не понравилось творчество Губернского и его рок-группы, и он решил облить их помоями, используя связи в прессе. Так как мы отслеживали всё, что касалось Губернского, то проверили этого секретаря и узнали немало интересного о его глубокой и нежной любви к другому молодому человеку.
– Тьфу, гадость! – сплюнул Мазуров.
– Секретаря этого сразу турнули из комсомола со всеми вытекающими, – ухмыльнулся Цвигун. – А этот Памфилов решил, что Губернский имеет к этому отношение. Тут он угадал, но только не знал, какое именно. И вот, услышав от приятеля-референта о задании Громыко, решил, что это шанс отомстить за родственника и за свою оказавшуюся под угрозой карьеру. Раздобыл в ЦК комсомола соответствующую бумагу и поехал с референтом во ВГИК. А тот и рад – две бумаги из двух контор выглядят внушительнее, чем одна из одной. И они чуть не добились своего! Хорошо, куратор Губернского, майор Метёлкин, вовремя всё узнал и с помощью директора Творческого объединения «Экран» Хессина поломал им всю игру. Когда Памфилов и этот референт поняли, что
