Пребывая в депрессии, сутками сидел дома. И вот как-то от нечего делать принялся рисовать на тетрадном листочке шариковой ручкой всякую хрень. Рожицы, чёртиков, каких-то зверюшек, потом переключился на самолёты, танки и машины. По памяти набросал 600-й «мерседес». Потом что-то в моей голове замкнуло, и я отчётливо вспомнил наши посиделки с Машеровым в санатории «Летцы». А конкретно тот момент, когда в числе прочего я пообещал Петру Мироновичу заняться дизайном отечественных автомобилей, доведя их до уровня XXI века. Почему бы не заняться этим сейчас?
Конечно, навыки чертёжника у меня, если честно, всегда были посредственными, даже, вероятно, скорее находились в зачаточном состоянии. Да и с автомобилями я в своё время не особо имел дело, разве что в качестве пассажира. Но в марках всё же разбирался, прекрасно помнил внешний вид десятков моделей, и при известном усердии мог постараться изобразить что-то более-менее приличное.
Засиделся так, что не заметил, как пришли жена с сыном. На пару часов отвлёкся на общение с семьей. Затем снова вернулся в свой кабинет, к рисункам автомобилей. Рисовал я на листах писчей бумаги, причём на каждую модель уходило несколько листов. Всё же нужно было изобразить автомобиль с разных ракурсов: вид спереди, сбоку, сзади… Около часа ночи я всё же соизволил нырнуть в постель к неудовлетворённо сопящей Валентине, а на столе рабочего кабинета красовался вполне приличный эскиз «тойоты-королла», наполовину готовый рисунок джипа «киа-соренто» и – «Пежо-308». Нравилась мне эта машинка, и если бы были деньги – именно её и купил бы. Наутро подумалось, что и для солидных людей что-нибудь нужно подобрать. Ну а чем не вариант, например, «Мерседес-600»? Даже ещё лучше – «Мерседес-S600».
Заодно я написал сопроводительную записку с характеристиками автомобилей: расписал особенности кресел, ремней и подушек безопасности, упомянул о бескамерных покрышках, инжекционном впрыске топлива, переднем приводе, поперечном расположении двигателя, антифризе в радиаторах охлаждения, обмыве лобового стекла и т. д. Для человека, не являвшегося автолюбителем в прежней жизни, я помнил достаточно много.
Эскизы с описанием я вручил лично Машерову, не без труда добившись у него аудиенции. Хотя даже аудиенцией это трудно было назвать. Предсовмин предложил перехватить его во время посещения завода «Калибр», куда он приехал утром 4 декабря. Пришлось ловить адресата на проходной, махать Машерову рукой, чтобы он обратил на меня внимание. Пётр Миронович принял мою простенькую папочку с тесёмочками, тут же передав её помощнику, и пообещал в ближайшее время ознакомиться с её содержимым. Ой, что-то меня уже ни во что не ставят, раньше хоть в кабинет приглашали. Типа, мавр сделал своё дело – можешь быть свободен? И радуйся ещё, что на свободе и в шоколаде.
Ну я и радовался. А чтобы шоколада было больше, порадовал за пару тысяч рублей уже подзабытую мной Ингу песенкой «Don’t Speak» из репертуара группы «No Doubt», обнаруженной во время перебирания кассет. По счастью, Гвен Стефани вполне чётко выговаривала текст, и мне понадобилась лишь небольшая консультация у человека, шарившего в английском, чтобы подрихтовать кое-какие моменты. А Инга пусть понемногу выходит на международный уровень, если что, могу ей ещё пяток-другой песенок наковырять, причём вполне достойного уровня – плохих в моём телефоне не было.
Кстати, Чарский процветал, хотя справедливости ради стоит сказать, что и раньше не бедствовал. Но после того, как, сговорившись с несколькими мастерами-надомниками и членами их семей, он создал кооператив по пошиву джинсы, его дела попёрли вверх с утроенной скоростью. В открывшихся в Подмосковье цехах кооператоры кроили и шили свой товар, Чарский, как глава кооператива, ведал закупками сырья и продажами готовой продукции.
Впрочем, дочка для него оставалась главной радостью, смыслом жизни, и неудивительно, что Анатолий Авдеевич радел за её репертуар. Посмотрев на всё это, я набрался наглости и предложил Чарскому на новую песню снять клип, я, естественно, буду в роли режиссёра. Если уж и быть разносторонней личностью, то по полной! А клип мы запустим не только в СССР, но и по странам соцлагеря, а там, глядишь, и весь мир ляжет у ног Чарской.
Антиквар-цеховик подобной идеей тут же воодушевился, впрочем не преминув поинтересоваться, во сколько всё это ему встанет. Я пообещал составить в ближайшее время смету и в канун новогодних праздников заявился к своему благотворителю с финансовыми выкладками. К тому времени я уже договорился со съёмками на «Мосфильме», где мне пообещали выделить помимо павильона на один день также съёмочную группу, включая относительно молодого (33 года в этой профессии считалось ещё не возраст) и талантливого оператора Игоря Клебанова. Что касается сюжета клипа, то я сразу отказался от оригинала. Никаких червивых яблок, эротики и накрашенных негров – ни к чему они у нас тут. А вот босые ноги главной героини можно оставить. Естественно, её должна сыграть сама Инга. На роль её партнёра я выбрал находившегося на взлёте после выхода на экраны фильма «Обыкновенное чудо» – хоть в этом всё прошло по расписанию – Александра Абдулова. Саша оказался своим в доску, с радостью согласился поучаствовать в проекте, хотя и попросил за съёмочный день сразу пятьсот рублей. Ну да мне-то что, все расходы внесены в смету, которая в итоге составила 12 тысяч, включая мой скромный двухтысячный гонорар. Это сколько джинсов нужно пошить Анатолию Авдеевичу, чтобы окупить расходы?.. Впрочем, не мои проблемы, пусть у заказчика голова болит.
Насчёт судьбы клипа я также не особо волновался, уже имелась устная договорённость не только с самим Юрием Николаевым, но и его редактором в «Утренней почте». Их даже не отпугнул тот факт, что песня на английском. Всё ж таки популярность Чарской на тот момент достигла солидных высот, она на равных бодалась с Пугачёвой и Ротару. У неё также имелась своя армия поклонников, нещадно враждовавших с конкурентами, что вызывало у меня только улыбку. Детский сад, и только!
Правда, предстоял худсовет, без этого пока ещё, к сожалению, никак не обойтись, но у меня уже имелся опыт общения с этими ребятами, да и я сам на этот момент представлял серьёзную величину, с которой считались.
Съёмки назначили на четверг, 3 января 1980 года. У Абдулова спектакли начинались 10-го, на Новый год он особо не гулял, помня, что к съёмкам необходимо было подойти во всеоружии, так что его внешний вид опасений не вызывал. Инга, побывав в руках визажиста и парикмахера, специально
