Кстати, в этом году Ленка заканчивала свой вуз, и педагоги отзывались о ней слишком уж хорошо, у них она была в любимицах. Девушка по-настоящему «болела» археологией, мечтала о славе Генриха Шлимана и была уверена, что где-то её дожидается собственная Троя. Вот откуда в ней такая тяга к археологии? Ладно бы она была моей родной дочерью, я всё ж историк, смежная, как говорится, профессия… Ну да ладно, это только хорошо, что у Ленки есть настоящее увлечение. Может, и правда когда-нибудь сделает археологическое открытие. Пусть даже как я с золотарёвским городищем, хотя, по большому счёту, я и увёл это открытие у Геннадия Белорыбкина.
Как-то в один погожий воскресный денёк в апреле 1980 года мы собрались всем семейством в парк Горького. И вот тогда я обнаружил за нами слежку. Вернее, за собой, вряд ли сотрудников спецслужб могли заинтересовать четырёхлетний ребёнок и работник торговли, к тому же член КПСС с идеальной биографией.
То, что меня «пасут» наши спецслужбы, я догадывался давно. Да я и сам на их месте организовал бы слежку за столь ценным субъектом. А уж после того, как меня доставила домой пьяным в стельку с поминок Высоцкого какая-то «неприметная личность», а на стол Цвигуну лёг отчёт о моём недостойном поведении, отпали последние сомнения. Но до этого шпики себя вообще-то не проявляли, да и после поминок я за собой «хвостов» не наблюдал. Хотя ради интереса, бывало, резко менял направление движения, стоял у витрины, вглядываясь в отражение позади себя, прыгал неожиданно в автобус-троллейбус- вагон метро, если был не на своих «колёсах», а если передвигался на «Волге», то поглядывал в зеркало заднего вида.
Как бы там ни было, эта с виду ничем не примечательная пара молодых людей в неброской вроде одежде уже несколько раз попалась мне на глаза в первый час нашего пребывания в парке. Усатому было под тридцать, он скрывал глаза за тёмными стёклами солнцезащитных очков и мерно двигал челюстями, гоняя во рту жевательную резинку. В последнее время жвачка продавалась чуть не на каждом углу, причём её массовый выпуск был налажен на советских кондитерских фабриках. Мне больше резинка нравилась от «Рот Фронта» с кисло-сладким, апельсиновым вкусом.
Шатенка выглядела помоложе, и её я запомнил сразу, потому что она имела удивительное сходство с моей бывшей из той, прошлой жизни. Интересно, может, её тоже зовут Татьяна? Или это вообще она, провалившаяся следом за мной в прошлое? Впрочем, последнее предположение я отмёл сразу, потому что у Танюхи лицо было чистенькое, без особых примет, а у этой у внешнего края левого глаза имелась родинка. Значит, просто удивительное сходство.
Они довольно старательно воспроизводили иллюзию отдыхающей парочки влюблённых, потому как обручальных колец я не заметил. Выбрались, так же как и мы, в лучший парк отдыха страны, поесть мороженого, покататься на каруселях и поржать в «комнате смеха» над своими кривыми изображениями. Ну а то, что эта сладкая парочка «пасёт» меня, я понял, когда девица начала что-то негромко говорить своему спутнику, показывая глазами в нашу сторону. Тот кивал, видимо с чем-то соглашаясь. Я тут же отвёл глаза, надеясь, что мой якобы мимолётный взгляд их не насторожил. Артисты больших и малых, нормальную слежку организовать не могут!
А может, постебаться над бедолагами? Подойти спросить время, поинтересоваться, мол, как вам погода, что нового на Лубянке? Да уж, представляю их лица, когда я задам последний вопрос. Пожалуй, не буду издеваться над молодёжью, им же небось влетит от начальства, если спалятся. Ладно, пусть живут, сделаем вид, что ничего не заметили.
После двух с половиной часов кружения по парку у меня уже гудели ноги. Удивительно, что Валя и Данька выглядели не в пример свежее.
К тому времени «влюблённые» успели куда-то испариться. Вряд ли они нас потеряли, скорее всего, передали по цепочке. Только желания выцеплять в толпе новый «хвост» не было, хотелось уже добраться до дому, лечь на диван и посмотреть по телевизору футбольную трансляцию, которая как раз начиналась через полтора часа. Да и проголодался я что-то, одним мороженым сыт не будешь.
За поздним обедом, плавно перетёкшим в ужин, я заметил на себе какой-то странный взгляд Валентины. Всё бы ничего, сколько жён молча смотрят, как ест их любимый мужчина или дети. Но сегодня в её взгляде просматривалось нечто, что заставило меня чуть не поперхнуться – в нём просматривались тревога и незаданные вопросы, что за пять лет нашей семейной жизни казалось необычным. Отодвинув тарелку с недоеденными макаронами и котлетой, я спросил жену:
– Валя, что случилось? Не томи душу, рассказывай.
Было заметно, что ей неловко говорить, но, справившись с волнением, она выпалила:
– Сергей, скажи мне честно, кто ты такой?
Так, зашибись нежданчик… И где это я прокололся? Но, заставив себя улыбнуться, решил ответить шуткой:
– Я муж самой красивой женщины в мире, обычный в прошлом пензенский грузчик, а сейчас успешный писатель и режиссер.
М-дя, зря, наверное, пошутил, потому что Валя тут же вспыхнула:
– Сергей, перестань валять дурака! Ты думаешь, я совсем ничего не вижу и не замечаю?
– Та-а-ак, – протянул я, – ну и что же ты заметила?
– Скажи мне, любимый, почему за нами следят? Мы ведь, надеюсь, не сделали ничего плохого? Мы ведь не какие-то там антисоветчики!
Ах вон оно что… Слежку, значит, тоже приметила. Ну уж как-нибудь выкрутимся.
– Ну и пусть следят, ты как будто не знаешь, что всех деятелей культуры время от времени «шерстят».
– Да?! А скольких ты знаешь, кого под наблюдением держат аж со времени въезда в квартиру?! – с сарказмом поинтересовалась Валя. – Мы же везде на
