Выжить. Выдюжить…
Не было в моей жизни ночи длиннее и труднее. И вряд ли будет.
Когда буря внезапно улеглась — резко, в один миг, словно кто-то незримый провел ладонью по поверхности воды, пригладив волны, — мы были еле живы от усталости.
Баркас качнулся в последний раз и замер неподвижно на ставшем абсолютно спокойном море. А мы еще несколько долгих минут сидели в диком напряжении, не шевелясь, продолжая по инерции ожидать нового вала воды.
Но все закончилось. Буря прошла.
Когда это наконец дошло до нас, чувство облегчения и эйфория были так велики, что мы не задумываясь кинулись в объятия друг к другу, невнятно бормоча слова благодарности и заливаясь слезами счастья.
В голове было пусто-пусто. А силы нахлынули, открывая второе дыхание. Можно ли удивляться тому, что наши губы встретились? Ободряя. Поздравляя…
И встретившись, уже не расстались. Ликование в душе было таким нестерпимо огромным, что сдержаться никто бы не смог. Жар поцелуев вызвал страсть. Мы, обессиленные и одновременно переполненные неизвестно откуда взявшейся силой, рухнули на дно лодки, на тот самый мокрый насквозь матрас, сдирая друг с друга сырую, облепившую тела одежду.
И если я царапала его тело в безнадежных попытках стянуть с мужских бедер насквозь промокшие бриджи, то его ладони просто разрывали на мне просоленную от пота и морской воды ткань рубахи.
Голова закружилась. Я со всей ясностью поняла, что пути назад уже нет, я именно сейчас невыносимо хочу, жажду этого мужчину. Желаю заполучить это сильное тело, которое спасло нас. Эту душу, не побоявшуюся бросить вызов заигравшимся богам. Этого мужчину, что не позволил мне сломаться. Не дал погибнуть.
А когда его упоительно горячее и такое необходимое сейчас тело накрыло меня сверху, вдавливая в матрас и не давая шевельнутся, сладкий морок нестерпимой потребности в его близости затуманил голову. И я сама извивалась в страстном танце желания, ластясь, целуя его тело, кусая ладони.
Ощущение двигающихся под загрубевшей и местами шершавой кожей каменно-твердых мышц вызывало чувство непреходящего восторга. Я торопливо и жадно оглаживала его плечи, стискивала в объятиях, приподнимая бедра и шире раздвигая ноги.
Тень тоже ощущался неукротимым, двигаясь во мне так резко и сильно, что каждый рывок сводил с ума, напоминая о крае пропасти. Его горячее дыхание на моей груди, требовательные поцелуи-укусы на плечах, шее распаляли еще сильнее. Казалось, что на меня накинулся, грозя задавить, самый настоящий зверь — ненасытный, свирепый, грубый и беспощадный!
Вот только я была ему под стать. Рыча и извиваясь под ним, стонала, вскидывая бедра и обвивая ногами его торс, и умоляла спасти меня. Свести с ума совсем. Взять так быстро и сильно, как это только возможно.
Буря снаружи улеглась, но буря внутри нас из пережитого страха, боли и восторга только начиналась, ища способ выплеснуться наружу.
Наконец-то! Наконец-то свобода и упоительный восторг победы. Свобода от смерти и общая победа над ней!
Ощущения фантастичны. Тень накрывает мои губы жгучим, опаляющим поцелуем. Его жесткий, неуступчивый рот вызывает у меня очередной беспомощный стон удовольствия. А его плоть, вжимаясь в мое тело с каждым новым движением, дарит неописуемое блаженство. Наши тела так идеальны вместе.
Жалкий баркас качает не меньше, чем в эту жуткую бурю, грозя опрокинуть на бок. Но нас это не заботит — разум полностью порабощен страстью. И вряд ли я когда-нибудь забуду эту ночь, когда ощущения от качки лодки сливаются с ритмичными толчками моего ненасытного любовника. Когда мы оба отдаем последние силы, чтобы упасть в итоге замертво с ощущением жизни, свободы и абсолютного счастья.
Выжили!
И если есть на небе их странные боги, наблюдающие за нами, то сейчас они видят только пару, что, не разъединив самой близкой связи тел, обессиленно провалилась в сон. Пару обнаженных тел, переплетенных руками и ногами, на дне едва покачивающегося на воде баркаса.
О том, что по пятам за тариль идут беды, я знал. Но так велико было желание позволить ей остаться рядом, так невероятны чувства, которые вызывала в душе воительница, что я решил рискнуть. Страх предопределенности все эти дни, с момента нашей встречи, не давал покоя.
Что, если все это хитроумный план, а я невольно служу ее целям, неизменно жестоким и кровавым? Может ли быть, что все эти необъяснимые перемены в поведении и манерах, побег из цитадели и нелепые оговорки — часть задумки, призванные обмануть, заглушив голос здравого смысла.
Тариль всегда несет только смерть, оставаясь неуязвимой для любых угроз. Увозя ее как можно дальше от оплота их кровавой Богини, надеялся ли я на помощь? Или опасался предательства? Скорее последнее. Мне так и не верилось во все ее злоключения, в искреннее решение остаться помогать мне. Остаться со мной!
