– Итак, родная, что же у тебя случилось? – спросил Акено. – Нечасто тебя плачущей можно увидеть.
И она рассказала. Шмыгая носом, запинаясь, краснея, выложила отцу все. Почти все.
– И что тебе дед за это пообещал? – покачал он головой, когда дочь замолчала.
– Ну… – отвернулась Мизуки. – Тут такое дело…
– Да-да, внимательно тебя слушаю, – заинтересовался наследник клана.
– Он сказал, – пробубнила дочь в сторону, – что когда Синдзи окажется в нашем клане, он… он будет моим, – совсем засмущалась девушка.
– Что? Дочь, ты что, влюбилась в Сина?
– Да нет, пап, – отмахнулась Мизуки. – Ничего такого. Но это же Синдзи! – воскликнула она. – А так, он будет
– Он для тебя вещь, что ли? – вздохнул, в который уже раз за сегодня, Акено.
– Конечно нет! – возмутилась в ответ дочь. – Просто… ну… это… круто же…
– Ох, Мизуки, – потер лоб мужчина, – какая же ты все-таки пигалица. Шестнадцать лет уже, а размышляешь категориями маленькой девочки.
– И что теперь? – вновь зашмыгала носом означенная девочка. – Мы же теперь с ним поссоримся. Я теперь как Шина буду?
– Нет, – хмыкнул Акено, – до сестры тебе далеко. Ладно, ситуацию я понял. Можешь не волноваться, с этим мы как-нибудь разберемся, невелика беда. С Сином я поговорю, а ты… знаешь, проблема довольно просто решается… – потер он подбородок. – Даже в плюс можно выйти… – пробормотал себе под нос мужчина. – Когда я поговорю с Синдзи, дам тебе отмашку. Ты же должна будешь пригласить к нам его друзей. Можно тех же самых, можно еще кого- нибудь. Только не забудь упомянуть при этом… что-нибудь вроде «опять приглашаю». Понимаешь? Именно
– Сделаю! – воодушевилась Мизуки. – А именно к нам или к Синдзи?
– Э-э… в квартал, – ответил Акено. – Не уверен, что они вот так запросто согласятся посетить наш дом. Так что к Синдзи.
– А он согласится? – задала очередной вопрос девушка. – Син может и упереться.
– Не упрется, – усмехнулся Акено. – Парень он умный, поймет, кому это больше всех надо. Уж я позабочусь об этом. Главное, не говори ему про деда. Это только твоя ошибка, по недомыслию. Поняла?
– Мизуки глупая и рыжая. Плохая Мизуки.
На следующий день, изображая общее недомогание, что мне легко давалось еще со времен школы, когда я пытался от нее отмазаться перед матерью, я зашел к Кояма. Дождался, когда младшие уйдут в школу, и зашел:
– Всем приве-е-е… – начал я с порога. Надо же было хоть что-то сказать. – О, здравствуйте, – кивнул я служанке. – Не подскажете, где Кагами-сан?
– Прошу, Сакурай-сан, – указала она рукой вглубь дома, не забыв поклониться, – я провожу вас.
Нашлась Кагами в одной из гостиных, если по-домашнему – «в комнате с теликом». Она тут одна такая. Шла служанка как-то уж слишком… степенно, явно чтобы другая успела предупредить хозяйку.
– Здрасте, Кагами-сан, – улыбнулся я. – Если и дальше продолжите хорошеть день ото дня, Акено-сану придется запереть вас здесь навечно, чтобы не украли ненароком.
– Ох, Синдзи, – покачала она головой улыбаясь. – Присаживайся, – похлопала по дивану рядом с собой. – Слышала, ты опять подрался?
– «Драка» – звучит слишком по-дворовому, – сел я рядом. – Предпочитаю – вышел на спарринг и уступил.
– «Уступил» – слишком благородно по сравнению с тем, что с тобой сотворили, – поджала губы женщина. – Дай я тебя обниму.
Мм? Что за нежности?
– Ну что вы, Кагами-сан, – изобразил я смущение, – не все так страшно.
– Как ни странно, – отстранилась она от меня.
Ой. Для сильно побитого парня я даже не напрягся, когда она занялась обнимашками. А должен был. Хитрая какая.
– Так я и пытаюсь всех в этом убедить, только не верят почему-то.
– Тогда почему в школу не пошел? – задала вопрос женщина.
М-да, расслабился. С матерью в детстве тоже редко прокатывало.
– Как бы это… на всякий случай.
– Самостоятельность плохо на тебе сказывается, Синдзи. Нельзя прогуливать школу.
– А я, кстати, ответ от герра Шмитта принес.
На такой грубый перевод темы Кагами только хмыкнула.
– Что ж, и до чего дошел твой немец?
– Говорит, это был «Эльфийский цветок».
