– Ты говорил, что можешь объяснить.
– Могу. Но зачем тебе стоять? Сядь туда, – предложил он, кивнув на скамью для посетителей.
Я молча села. Норт сел рядом, слегка наклонившись в мою сторону, отчего наши колени почти соприкасались.
– Я много раз пытался выйти с тобой на связь, – сказал он, подаваясь вперед. Его волосы были мокрыми от дождя. – Но ты блокировала доступ со всех аккаунтов. Я даже подумывал пробраться на территорию кампуса, но в прошлом году администрация Тэдема запретила мне появляться у них.
– Что? Как ты сказал?
Норт глуповато улыбнулся:
– Мы тогда с ребятами проникли в одно из ваших зданий, чтобы музыку записать. В то, где орган и золотой купол.
– Вы вломились в Большую ротонду? Не знали, что там сигнализация?
– Сигнализацию я отключил. Нас поймали, когда взорвался баллон.
– Какой баллон?
– Мы туда приволокли большой баллон со сжатым воздухом. Хотели поиграть на органных трубках… ну, что-то вроде ксилофона. Правильнее сказать, попытались. Баллон взорвался сразу же, как только мы начали открывать вентиль.
– Ваше счастье, что вам пальцы не поотрывало. И тогда вас всех там и накрыли?
– Не всех. Только меня одного, – ответил Норт. – Я сказал ребятам, чтобы сматывались.
Я сидела с разинутым ртом.
– Ты же мог схлопотать приличный срок, – наконец выдавила я.
– Мог бы, но мне тогда и семнадцати не было. Меня судил суд по делам несовершеннолетних. Защита обставила это не как преступление, а как проступок. Озорство дурачка, не понимающего, чту за такое бывает. Главное, когда мне исполнится восемнадцать, эту историю уберут из моего досье. – Норт помрачнел. – Но Тэдем разбирал мое дело своим, внутренним судом. Они и установили запрет на посещение. Мне нельзя подходить к вашей территории ближе чем на пятьдесят футов, – усмехнулся он. – Не скажу, чтобы меня пугало знакомство с американской тюрьмой изнутри. Дело в другом. – Его глаза вновь стали серьезными. – Взрослая судимость повредила бы моей карьере.
Его карьере? Какое странное слово для парня, работающего в кафе.
Норт угадал мои мысли:
– Рори, ты ведь многого обо мне не знаешь.
От этих слов мои руки покрылись гусиной кожей. Я уткнулась спиной в стену, подтянув колени к груди.
– Но я хочу тебе рассказать. Это, в общем…
Он замолчал и просто смотрел на меня. Внимательно смотрел. Его глаза двигались взад-вперед, как индикаторы уровня звука, отчего все мое тело слегка вздрагивало.
– Так что ты хотел мне рассказать?
Теперь Норт разглядывал свои колени:
– Этого я до сих пор никому не рассказывал. Я не преувеличиваю. Никому. Это… Рори, я могу тебе доверять?
– Конечно, – ответила я и потянулась к его руке.
Мы оба слегка подпрыгнули от соединения наших рук. Но на этот раз я не вырвала свою. Моя ладонь лежала на его ладони. Сердце колотилось, как тамтам.
– Прежде всего… между мной и Херши ничего не было. То, что ты тогда увидела… Словом, это вовсе не то, о чем ты подумала.
– Херши мне рассказала.
Норт не удивился.
– Но едва ли она рассказала тебе все, – мрачно добавил он.
– Так расскажи мне то, о чем она умолчала.
– Начну с самого первого дня, когда вы обе зашли в «Парадизо». Когда я тебе вместо кофе сделал чай маття. В тот же день, но уже поздно вечером… мы уже закрывались… словом, Херши снова пришла в кафе. Мне показалось, что она немного пьяна.
Я вспомнила наш торжественный обед. Да, Херши тогда куда-то улизнула. И она действительно угостилась спиртным. Выпила бутылочки «Бейлиса», позаимствованные в самолете. Наверное, еще чего-нибудь добавила.
– А чего она хотела? – спросила я, понимая бессмысленность вопроса. Я знала чего. Херши сама призналась, что собирается закрутить с Нортом.
– Словом, она предложила мне отношения без каких-либо взаимных обязательств. Я вежливо отказался.
Здесь я не выдержала и захихикала:
– И как Херши перенесла отказ?
