человек двадцать пехоты, фигня. Пока выдалось затишье, решил переговорить с командиром.
– Лех, можно с тобой начистоту? – спросил я у взводного, пока оставались наедине.
– Говори, – кивнул Нечаев.
– Ты ведь все про меня пишешь, так?
– Я про всех пишу, про себя тоже.
– А докладывал уже? – спросил я в надежде.
– Вот тут, – командир, расстегнув барсетку, тьфу, планшетку, достал тонкую тетрадь в линейку, – конкретно о тебе, держи, – взводный протянул мне тетрадку и поморщился.
– Давай так, если я что-то сделаю не так, приказ не выполню или еще чего, тогда отдашь куда следует, лады? – предложил я, но реакция командира мне понравилась и, если честно, удивила.
– Это подло. Я собирал сведения по тебе, потому как не знал тебя толком. Теперь же я все равно не смог бы заставить себя отдать тетрадь особистам.
– Это почему? – удивился я.
– Потому что меня первого и взгреют! Хорош командир, если им простой боец вертит, как хочет, – улыбнулся Нечаев, а я вдруг его понял. Ведь если он доложит, как было дело, меня у него заберут и начнут крутить, много знаю, много умею, говорю не так, командиров себе подчиняю, а ему влетит по самое не балуйся.
– Ясно, помнишь, ты просил меня не говорить, что я машину водить умею?
– Конечно, и я благодарен тебе, что ты остался со мной, хотя на том берегу явно безопасней.
– Я тебе просто скажу, хочешь пожить подольше, держи меня при себе, прорвемся как-нибудь. – Вот, вроде и сказал что-то, а вроде и не говорил.
– Ты что-то такое знаешь, чего не знает никто, – задумчиво проговорил командир.
– Возможно, возможно, – покачал головой, я соглашаясь.
– Сань, а ты вообще откуда? Ну, родом?
– Командир, ты же читал выписку военврача, ну не помню я ничего, вообще!
– А воюешь как будто не в первый раз, – заметил Нечаев.
– Так соображаю быстро, вот и получается, сам порой удивляюсь, как что выходит.
– Выписку-то я читал, потеря памяти вследствие контузии, но все равно непонятно как-то.
– Надеюсь, пройдет, так вообще-то доктор обещал.
– Ладно, надо бойцов накормить, пока тихо, да готовиться к новой атаке.
– Я думаю, что надо всех в подвал спускать, – произнес я задумчиво.
– Думаешь, артналет повторят? – взглянул на меня лейтеха.
– Да как бы ни авиа, – произнес я, и мы дружно полетели на пол. Бомба взорвалась совсем рядом с домом, и стены задрожали как бумажные. – Как же мы не услышали-то, все вниз! – заорал я и первый рванул на лестницу.
Собирая бойцов, мы под грохот рвущихся бомб спускались в подвал. Когда за последним, а это был командир, закрылась дверь в подвал, в подъезде что-то грохнуло, и мы поняли, что подъезда больше нет.
– Все к выходу, через подвал идем, на улицу не вылезать, здесь нас вряд ли достанет, – командовал лейтенант.
– Командир, я к остальным сбегаю, может, не всех еще положили? – я рванул по подвалу чуть не бегом, растяжки-то никто не снимал, но я знал, где они стоят. Снял по пути все четыре штуки, заглянул во второй подъезд, бойцы лежали у пулемета, покуривая одну на двоих.
– У вас живые есть? – крикнул я мужикам, те аж подпрыгнули.
– Ну тебя к чертям собачьим, рявкаешь как из-под земли! – обругали меня бойцы. – Вон на первый этаж все спустились, а что?
– Позовите командира, – я присел рядом и тоже принялся скручивать цигарку.
– Кто звал? – раздался голос старшины, что рулил тут взводом.
– Я это, боец Иванов, – ответил я и с чувством затянулся.
– Чего у вас случилось?
– Да так, подъезд наш расхреначили, командир послал узнать, как остальные.
– У нас только два этажа осталось, третьего уже нет, слышишь, – старшина поднял голову и указал рукой вверх, – вон как долбят, суки.
– Ладно, передам командиру, может, к вам придем.
– Добро! В третий пойдешь?
– Конечно, надо узнать, чего там у ребят.
