подумалось, что если фриц не вернется к своим, то за ним придут. Каково же было мое удивление, что за стрелком прибежали сразу трое уже через полчаса. Тремя быстрыми выстрелами я положил всех троих, но опять не хотел покидать позицию. Патронов у меня еще штук двадцать есть, жаль терять позицию и прикормленное «рыбное» место.
Примерно за час я расстрелял все патроны, промахнувшись всего три раза, интересно, зачтут ли мне сегодняшний, уничтоженный почти взвод противника? Да нет, конечно, кто это видел-то? Да и по фигу так-то? Просто узнав, что у меня есть счет, за которым, оказывается, следят, подумал, что увеличил его сегодня изрядно. Не хватает еще того, что меня как в кино решат сделать лицом пропагандистской газеты, вот уж хрен вам по всей голове.
Когда вернулся в дом, оказалось, время уже два часа дня. Вот это да, мне казалось, что я провел на площади пару часов, а оказалось полдня. В Доме Павлова бойцы не были полными ротозеями и прекрасно видели, как у фрицев «кончаются» солдаты. Возможно, именно благодаря Павлову, или кому-то из его бойцов, мне позже официально засчитают одиннадцать трупов врага плюс одного матерого снайпера. Ребята даже ходили на его позицию ночью, но винтовку так и не нашли, зато приперли тот самый колпак. Это было что-то напоминающее колесный диск и полусферу одновременно. Сталь толщиной миллиметров десять, наверное, хорошо защищала стрелка. Принесли также кусочки разбитого стекла, что явно свидетельствовало о разбитом прицеле. Вот так, словно в кино, я грохнул к бениной маме какого-то специалиста.
К вечеру я вернулся на КП нашей роты, где меня уже искали с собаками. Ротный поворчал немного, но успокоившись, заставил все расписать в отчете. Писал два часа. Отоспавшись, принялся за подготовку бойцов. Бегать, к сожалению, здесь было негде, да и вражеские пули со снарядами и минами как-то не располагали к пробежкам и занятиям физкультурой. Показывал и наставлял людей, как нужно обихаживать вверенное оружие. Оказалось, что им тут до сих пор никто не подсказал, что в диск ППШ нельзя пихать патроны битком. Половина осечек и перекосов патрона были именно из-за этого. Еще были регулярные утыкания патрона, оказалось, банально забит грязью весь механизм подачи. Пара ребят вообще никогда не чистили винтовки, на вопрос «почему?» ответили просто:
– Так, когда стреляешь, грязь-то и вылетит.
Вот с такой железной логикой и пришлось бодаться. Урки, ну или просто «бывалые» люди, оказались вполне неплохими вояками, знающими толк в оружие. Почему вначале возмущались? Так это у них просто привычка из мирной жизни, бывалые люди всегда возмущаются на попытку кого-то ими управлять, ничего, лечится и такое. Один из них, кстати, оказался хорошим стрелком. Сидел до войны именно за браконьерство, просто, когда охотился незаконно, застрелил кого-то в лесу, вот и сел. Дал ему свою винтовку попробовать, у мужика получилось очень даже хорошо. Поговорили с ним, решил натаскать его в этом деле немного, сколько сам знаю. Хотя чего я там знаю-то. В теории что-то есть, а в практике… Все на удачу как-то, ну не совсем без расчета, но все же знаний у меня в этом деле мало.
Чуток попрактиковался в рукопашном. Оказывается, здесь, кроме как боксом, ничем больше не увлекаются. Странно, да дурак еще и ляпнул бойцам, что, дескать, бокс не лучшее, что есть из боевых искусств. После наезда, невсерьёз, конечно, пришлось показывать, что делать против боксера. Парень, что отстаивал бокс, занимался им, может, и серьезно, но видимо недолго. Двух ударов провести не смог, рухнул от банальной подсечки, причем я даже не напрягался. А вот когда вызвался паренек, занимавшийся до войны борьбой, пришлось вспомнить самбо. В обоих поединках не было побежденных и победителей. Я всего лишь обозначал движения. Когда уронил одного из «сидельцев» и обозначил удар в грудь, тот вдруг спросил:
– Сержант, а разве такой удар поможет вырубить врага? – нормально так спросил, без подначки.
– А ты думаешь, нет?
– Ну, мало ли, здоровый попадется, ему в грудь бить все равно, что в стену.
– А вот так? – я обозначил тот же удар, но уже со штыком в руке.
– Так это же с ножом! – удивился парень.
– А кто говорил, что нужно всегда с голыми руками идти? Я же объясняю, нужно думать. Если я имею возможность выдернуть нож быстрее, чем ты меня сможешь ударить, на фига мне затягивать поединок, могут ведь и друзья врага подойти, с автоматами. Тут нужна скорость и быстрая реакция. А когда просто дерешься, то в грудь бить не надо, но тоже все зависит от конечной цели.
– Как это? – чуть не хором спросили бойцы.
– Перед тем как влезть в поединок, ВСЕГДА нужно знать, КАК ты хочешь его завершить. Если я показываю вам какой-то прием, я ведь не собираюсь никого из вас убивать, правильно? – Ребята кивнули. – Вот. Если я оказываюсь втянутым в драку, то бью или беру человека на болевой, мне важно показать противнику, что я смогу его осилить.
– Ну, есть такие люди, что и после десяти ударов в нос продолжают лезть в драку, – заметил кто-то.
– Да, есть упрямые. У таких людей сильное самолюбие, он не может проиграть, поэтому, даже получая по голове, упорно лезет вперед и падает, только чуть живым. С такими нужно бороться немного по-другому. Если человек этот ваш товарищ, или просто вы не в бою, соответственно, об его убийстве не может быть и речи. Тут нужна нейтрализация. К сожалению, некоторые даже после проведения болевого приема вскакивают и продолжают переть буром, таких немного, все-таки в основном люди понимают цену собственной жизни, но все-таки… Подойди, боец, как тебя?
– Красноармеец Приходько, – представился боец.
