пусть идут».
Люк проводил этих двоих глазами, пока они не скрылись за углом, хотя их смех все еще отдавался эхом в коридоре.
– Я бы их сделал, – гневно сказал он.
В другой ситуации Гласс, возможно, улыбнулась бы негодованию Люка, но сейчас ею владела растущая паника. Она могла думать лишь о матери да о том, как пробраться на взлетную палубу. Оставалось только надеяться, что мать дома, в безопасности, и у нее хватит здравого рассудка, чтобы не лезть в этот хаос.
Гласс любила маму, но в критических ситуациях от той было мало толку. За все эти годы Гласс поняла: есть битвы, в которые Соня никогда не вступает. Поэтому Гласс научилась сражаться за них обеих.
Казалось странным возвращаться из Обменника одной, без Коры или Хаксли, болтающих о своих покупках или строящих планы того, как сделать, чтобы родители не узнали, какое чудовищное количество рационных баллов потратила в этот раз их дочка. Их отсутствие делало для Гласс еще более очевидным ощущение того, что ее карман пуст. А всего несколько минут назад в нем лежало последнее мамино колье.
Мать Хаксли появилась в киоске ювелира, как раз когда Гласс начала торг относительно цены этого колье.
– Очаровательная вещица, дорогая, – промурлыкала она, одаривая девушку жалостливой улыбкой, а потом отвернулась сказать что-то женщине, которую Гласс не узнала.
Гласс вспыхнула, но торговаться не перестала. Им с матерью нужен каждый рационный балл.
Идя по Обменнику, Гласс чувствовала, что все взгляды обращены к ней. Весь Феникс пребывал в восторженном шоке от скандала, разыгравшегося в ее семье. В любовных интрижках ничего нового не было, а вот полный разрыв, учитывая дефицит жилья, – поступок весьма радикальный. К тому же, в соответствии с нормативными документами, два человека не могли занимать площадь, рассчитанную на троих, и поэтому Гласс и Соня были вынуждены переехать в меньшую квартиру, расположенную на неудобной палубе. Теперь, без отцовского запаса рационных баллов, который казался почти неисчерпаемым, им пришлось снести в Обменник практически все свое имущество, только чтобы не жить исключительно на воде и протеиновой пасте.
Свернув в свой коридор, Гласс облегченно вздохнула, когда увидела, что он пуст. Единственное преимущество их нового непрестижного жилья заключалось в том, что тут ей не приходилось прятаться от знакомых. Или от бывших знакомых. Та же Кора уже несколько недель при встречах ограничивается сдержанным кивком и хватает Хаксли под локоть, когда та улыбается Гласс. Только Уэллс ведет себя с ней по-прежнему, будто ничего не изменилось, но он почти всегда так занят на офицерских курсах, что едва успевает навестить мать в больнице. Где уж ему выкроить время на то, чтобы побыть с Гласс наедине!
Она прижала ладонь к дверному сенсору и вошла в квартиру, наморщив нос. В их старом жилище всегда пахло дорогими тепличными фруктами и духами ее матери, и теперь Гласс никак не могла привыкнуть к здешней спертой, душной атмосфере.
Внутри было темно, значит, Соня куда-то ушла. Освещение было связано с датчиками движения, но, когда Гласс зашла в квартиру, свет не загорелся. Это было странно. Девушка помахала в воздухе рукой, однако ничего не изменилось. Она застонала. Теперь придется посылать запрос в ремонтную службу, и на починку освещения уйдет вечность. Раньше отец просто связался бы со своим другом Джессамином, начальником ремонтной службы, и все сразу же исправили бы. Но Гласс не допускала даже мысли о том, чтобы просить отца об одолжении.
– Гласс, это ты? – Соня поднялась с дивана – неясный силуэт в тусклом свете. Она двинулась было в сторону Гласс, но споткнулась обо что-то звякнувшее и вскрикнула.
– Почему ты сидишь в темноте? – настойчиво спросила Гласс. – Ты отправила заявку ремонтникам? – Соня ничего не ответила. – Ладно, сама отправлю, – раздраженно сказала девушка.
– Не надо, это не поможет. – Голос Сони звучал устало.
– Что ты такое говоришь? – рявкнула Гласс. Она знала, что должна быть с матерью терпеливее, но в последнее время та ее просто бесила.
– Сенсор не сломан. Мы превысили квоту на энергию, а у меня нет рационных баллов, чтобы это оплатить.
– Что? – переспросила Гласс. – Но это просто нелепо. Они не могут так с нами поступить.
– Ничего не поделаешь. Нужно просто подождать, пока…
– Не будем мы ждать, – возмущенно сказала Гласс, развернулась на пятках и быстро вышла из темной квартиры.
Кабинет отца Коры находился в конце длинного коридора, где размещались офисы глав большинства департаментов. Тут было не слишком-то людно – Гласс по опыту знала, что назначенные Советом большие шишки проводят на своих рабочих местах не особо много времени, – но тем не менее у нее все переворачивалось внутри при мысли о том, что она может наткнуться на кого-то из отцовских друзей.
Помощник мистера Дрейка, не знакомый Гласс молодой человек, сидел за столом и возился с какими-то написанными от руки документами. Он уставился на нее и приподнял бровь:
– Чем могу помочь?
– Мне нужно поговорить с мистером Дрейком.
