– Вышеградский Илья Наумович, – в свою очередь представился медик. – Кандидат медицинских наук и прочее. Из Луанды.
– Как-то вы на местного не очень похожи, – сказал я с ироническим сомнением.
– Что-что? А! Не, ну так-то я из Казани. В Луанде наш госпиталь располагается. Вообще-то мы тут последние недели две вплотную занимались изучением лучевой болезни и последствиями её воздействия на местных жителей. В плановом режиме, так сказать. А потом хлоп – и разом началась вся эта хрень. Так или иначе, пришлось впрягаться…
И он спустил краткое матерное слово.
– Что тут вообще было? – спросил я. – Выглядит всё как-то очень неправильно. По крайней мере, на мой взгляд.
– Вот то-то и оно, товарищ майор. Они, когда высадились, почти никого из населения не выпустили. Спасся или тот, кто в этот момент был за пределами поселений, или сразу, не задумываясь, побежал, бросив всё, куда глаза глядят. Но последних, похоже, было чертовски мало, народ здесь, как вы уже, наверное, успели понять, мягко говоря, ленивый. Да и истощены все до крайнего предела, а дистрофики, как известно, сильно далеко не бегают. А в общем, всё здесь похоже на очень качественную зачистку, когда не просто убивают, а откровенно заметают следы и никого в живых не оставляют. Только мне непонятно, зачем это американцам-то? Это здесь, в Африке, живого народу и нормальной пищи мало и какие-нибудь «добрые соседи» из того же соседнего Конго могут во время очередного набега не просто поубивать всех, до кого успеют дотянуться, но ещё и человечинки впрок навялить или насолить… И, что удивительно, огнестрелов тут почти нет.
– Что значит «почти»?
– Пристрелили только очень немногих, по-моему, в основном тех, у кого было оружие и кто пытался сопротивляться. А вот дальше – у меня впечатление такое, что народишко из двух или трёх деревень согнали всем скопом в одно место, какое-то время подержали, а потом, похоже, чем-то отравили. Но следов инъекций я пока не нашёл. Значит, их или чем-то напоили, или, что, по-моему, гораздо вероятнее, локально распылили здесь какое-то отравляющее вещество. И скорее всего в виде аэрозоля, а не газа. Кстати, возможно, именно из-за такого способа умерщвления трупы так хорошо сохранились на жаре. Но точнее это можно будет сказать только в лаборатории. Мы тут взяли несколько тел на исследование, отвезём в Луанду, вскроем и поглядим, где тут собака порылась… Но тут есть и ещё кое-что, что меня лично сильно насторожило…
– Что именно?
– Получается – убили не всех. Многих не хватает. Мы с военными уцелевших местных уже спрашивали. Они говорят, что минимум человек полтораста попросту пропало с концами. Потому что их нет среди убитых. То ли их увели или увезли с собой, то ли ещё чего. И ещё один момент – у меня сложилось такое впечатление, что захваченный народ тщательно осматривали и отбирали. А уничтожили тех, кто оказался явно старше 50 лет, мелких детей, младше 10 лет, сильно истощённых, с явными признаками увечий и разных хворей и прочее…
– Выходит, они пленных брали? Ну ни хрена себе. Интересно, зачем им пленные? В качестве заложников?
– Вот это-то как раз самое интересное, майор. Если они не собирались их есть или использовать как заложников, то напрашивается вывод – или в качестве дармовой рабочей силы, или, скажем, на запчасти. Чёрт его знает, может, в США нынче цены на донорские органы поднялись до откровенно заоблачных.
– Так, понятно. Давай-ка, герр доктор, быстро заканчивай и вали в Луанду. А то не нравится мне всё это…
Действительно, кто же сейчас поймёт, что у этих пиндосов на уме? Мы ещё с дозимних времён перестали получать какую-либо достоверную информацию с территории США. Сначала, как видно, обидевшись на весь остальной мир (они до этого лет двадцать тужились и напрягались, тщетно пытаясь по одному уничтожать своих «потенциальных противников» дистанционными и неядерными средствами и вести информационные войны практически против всех, но так ни разу и не смогли выиграть такую «войну в астрале» вчистую, вспомните хоть ту же Югославию, Осетию 2008 года или то, что было через пять лет), они наконец ввели жесточайшую цензуру на любую информацию. Глухие «фильтры» были поставлены на СМИ и Интернет, включая блоги собственных граждан. А иностранным СМИ вообще запретили работать на территории США, потому что иностранные журналисты, по их мнению, прямо или косвенно занимались шпионажем и содействовали террористам в подрыве безопасности самого «справедливого» и «мирного» государства в истории. Причём было это ещё до памятных терактов и начала Иранской кампании. А когда начались боевые действия, штатники вообще закрылись от всего мира, закономерно сделав ставку на изоляционизм. Потом Интернет и глобальные информационные системы в одночасье кончились, а ядерные удары и Долгая Зима довершили дело.
С тех самых пор о жизни в США мы почти ничего не знаем. Те сусальные ролики, что они иногда передают за рубеж по официальным каналам, проходят по категории оголтелой геббельсовской пропаганды, поскольку сводятся к одной-единственной, очень нехитрой, идее: «Мы лучше всех и ещё всем вам покажем». К тому же наши аналитики, изучавшие эти «новостные» материалы, в конце концов пришли к выводу, что эти «репортажи» по большей части представляют собой хитрые цифровые монтажи, в основе которых кадры, многие из которых, как оказалось, были сняты ещё в 1990-е. И зачем (и в расчёте на кого?) они это делают, совершенно непонятно, тем более что сохранившееся телевидение сейчас по большей части кабельное. При этом, как водится, вода всегда находит дырку, и информация, доходящая из Мексики и Канады, была, в общем-то, противоположна американскому официозу. По этим данным получается, что США в последние годы пострадали нисколько не меньше остального мира, и совершенно непонятным остаётся вопрос, а чем они, собственно говоря, так уж отличаются от всех остальных в лучшую сторону?
