Вокруг прямо нар, где холодный воздух соприкасается с раскаленным телом. Похоже, ему уже холодно, кожа покрылась мурашками, странно еще, как не дрожит. Кое-где пятна крови, но, кажется, не его.
— Возможно, вы не захотите больше видеть меня своим личным Стражем, — произносит глухо.
— Мы же не дома еще, — не понимаю я.
Подаю рубаху — ту, что под рукой. Смотрю, как продолжают отпадать почерневшие клочья кожаной формы.
— Учитывая обстоятельства, император наверняка рассмотрит вашу просьбу.
— А ты не хочешь больше быть моим Стражем? — Не могу сообразить, о чем это он!
Может, с него достаточно? Из-за меня такое вынести…
— Что вы, моя госпожа. Я даже не мечтал о подобной чести. Но… Стражи, скомпрометировавшие себя и прошедшие строй, едва ли могут претендовать на столь высокие и ответственные должности.
Все еще пытаюсь разобраться. Ты же не спихнул вину на меня, не сказал, что я сама к тебе забралась! Считаешь, я теперь отплачу черной неблагодарностью, выберу кого получше, незапятнанного? Как представлю, что Дарсаля не будет рядом, а появится какой-нибудь другой Страж… Особенно из тех, что стояли там, в строю, и испепеляли своих же друзей огнем. Никогда мне этого не понять.
Даже если не из строя — совсем чужого, незнакомого. Привыкла бы со временем, наверное. Но все равно сердце нехорошо сжимается от такой перспективы.
— Думаешь, я за день изменила мнение и стала считать наказание справедливым? — спрашиваю.
Мнение, может, и не изменила, а вот понять, что для тебя выгоднее, вполне могла. Ходила же «на поклон». Молчу.
— Знаешь что, — кажется, императрица недовольна, но вдруг смягчается, ощущаю синие шарики слез, и голос дрожит, — ложись давай, и больше я не хочу слышать этих глупостей.
Не могу не воспользоваться предложением, потому что ноги уже почти не держат. Кровать. Спать.
— И ребят, если они вдруг тоже оказались «скомпрометированными», буду рада видеть у себя. Ну мне ведь положен отряд охраны? Марис что-то такое говорил.
— Положен, — соглашаюсь, вытягиваю ноги, только сейчас поняв, что улегся поверх одеяла.
Но вставать сил уже нет. Закрываю глаза, словно издалека доносится журчащий голосок Ноэлии:
— И вот еще… скажи, Клавию может помочь мазь от ожогов или у вас свои методы лечения от… вас?
— Не знаю. Спрошу сейчас у Лийта… командира…
— Не надо, я сама спрошу. А тебе?
— Мне не нужно. Восстановлюсь…
Когда восстановится сила. Ощущаю, как сверху что-то накрывает, но уношусь в сон скорее, чем успеваю рассмотреть. Родной меч омаа приятно встраивается в структуру, возвращая часть энергии и цельность, своего рода полноценность. Шаги по ступеням, настройка на каком-то уровне работает. Но сейчас важнее выспаться, вскрывать резервы смысла нет.
Сбегаю со ступеней, наталкиваюсь на Ангу с набором чистого белья.
— Я когда просила постель сменить? — возмущаюсь.
— Но… госпожа… наказание…
— И что? Оно тебя от обязанностей освободило? — злюсь я.
Наверное, девушка не виновата, у них так принято и все смотрели, просто не могу понять, ну какое удовольствие видеть чужие страдания и унижения?
— Я не знала, что вас там не будет, госпожа! И честно сказать, думала, наши Стражи повыносливее. Вот в Хадраме однажды у Дейра даже одежда не обгорела, вышел спокойно, словно и не через строй… вот это сила!
— И кого вынес на себе? — спрашиваю.
Интересно, оплеуха от императрицы — это проявление невоспитанности или характера? Так и вмазала бы. А от мысли, что у нее еще и с Дарсалем что-то было, злость вскипает в три раза сильнее. Выхватываю белье:
— Иди, если понадобишься — позову.
