Смущение с примесью феромонов, бесов Раум, если бы кто-то мог сделать это за меня! Или если бы можно было оставить как есть…
Сверяюсь с омаа, похоже, императрица в домашнем пеньюаре. На нем следов не видно, но он мог просто пропустить энергию через себя. А при чуть более сильном воздействии даже загореться. Он проницаем для моего зрения, да синяя аура слишком яркая, вдруг заглушает. Нужно проверить на ощупь, иначе первое же открытое платье выдаст нас даже зрячим.
Ноэлия отворачивается, четкое, медленное, едва нервное движение — приспускает пеньюар, оголяя плечи, заставляя снова и снова жалеть, что не могу видеть этого нормально, глазами. Только через омаа. Ругать себя за непозволительные мысли. И за промедление, с которым поднимаю ладони, настраиваю, чтобы не добавили еще огня, а лишь помогли просмотреть.
Провожу, прислушиваясь. Как же это приятно — прикасаться просто, по-человечески. Ощущать пальцами прохладу нежной кожи, пробегающее волнение. Вдыхать тонкий аромат.
Кажется, ничего. Выпускаю струйку омаа, чтобы лучше рассмотреть. Не подчиняется, скользит по ключицам, обвивает метку, стекает ниже, спешит охватить как можно больше. Ноэлия прикрыла глаза, застыла, я не могу взять и воспользоваться доверием! Даже когда все внутри сгорает от желания ощутить ее. Хоть так.
С усилием собираю омаа, в последний раз веду ладонями по плечам, поднимаю руки.
— По-моему, все в порядке, — сообщаю, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — На всякий случай посмотрите еще в зеркало.
Направляю к двери в ванную. Встрепенувшись, императрица словно приходит в себя, делает неуверенный шаг, покачивается. Поддерживаю, пряча омаа, чтобы не пришлось потом еще локти проверять.
За ней не иду, наоборот, открываю окно, опираюсь ладонями о подоконник, подставляю голову свежему воздуху. Аромат выветривается, улетучивается, по кайле забирая с собой выжигающий изнутри огонь.
Поднимаю руки. На подоконнике светятся потемневшие следы. Надеюсь, до отъезда никто не увидит.
Вглядываюсь в отражение. Что я должна тут рассмотреть, интересно? Вроде ни красных пятен, ни белых следов. И что это сейчас было? Зачем?
Провожу по плечам, мурашки по коже, до чего же… волнующе. Так и хочется отдаться теплому свету, раствориться в нем.
Кажется, еще немного, и начну жалеть, что у императора нет омаа.
Прикасаюсь пальцами к свадебной метке, интересно, это кусочек того же огня? Может ли Дарсаль чувствовать ее?
— А что должно быть? — спрашиваю громко, забыв, что кричать не нужно.
— Если ничего не видите, значит, все нормально, — отвечает, голос уже звучит привычно, а еще пять минут назад вибрации обволакивали едва не до дрожи, словно наполненные той же силой.
Запахиваюсь поплотнее, выхожу:
— Можно идти?
Дарсаль прожигает своим жутким белым взглядом, под которым вдруг становится неуютно.
Твою ж бестию, вспоминаю, с какими я вопросами приставала, что же он подумал?! А вдруг императору расскажет? Или, наоборот, решит, будто ему теперь что-нибудь можно?
Отворачиваюсь, прижимаю ладони к щекам, черт, в таком состоянии точно лучше не выходить. Так обидно, что он все это видит, спасибо хоть молчит!
— Как вас учат различать эмоции? — спрашиваю зачем-то, видимо, хочется понять, насколько безошибочно он их определяет.
Не может ведь быть, чтобы все люди чувствовали одинаково! Как же тогда они не путаются, могут быть уверены в том, что увидели?
— То, что проживаешь сам, сомнению не подвергаешь. Чем больше испытаешь оттенков, тем проще омаа потом их различить.
Смотрю на него, глаза почти притухли, стали привычными, губы тоже, такой спокойный голос… Получается, и ты испытывал смущение, волнение, боль? Предательство, наверное, — это же основное, что Стражи должны распознать. Ревность? Любовь?!
Да как проходит это бесово обучение? Как такое возможно?! Ведь эмоции должны быть настоящими, просто увидеть недостаточно? Что эти Слепые вытворяют с мальчишками, чтобы получить таких вот… Стражей?
Что-то совсем не по себе, буквально заставляю себя успокоиться, не думать об этом и покинуть уже наконец-то комнату Дарсаля. Ощущаю взгляд, будто продолжает прикасаться ко мне своим омаа.
Хочется забиться куда-нибудь подальше, но вспоминаю о других Стражах. Возвращаюсь к сбору вещей, стараюсь просто не думать о том, что вызывает эмоции. Как же я буду жить? Постоянно бояться почувствовать что-нибудь не то.
Вздыхаю. Мечусь между двумя полюсами. Желание сходить на тренировку растет, но осознание, сколько там будет Стражей, пугает. Вдруг заметят что-то?
