Киваю, пусть смотрит. Лишь бы не забрали. Не удивлюсь, если этот эр под дверью фертона стоит, дожидается, когда войти можно будет. Иллариандр ведь все просчитывает.
— Нужен лоток, наверное, — начинаю воодушевленно. — Блюдце. Одеяло вот пока такое…
— Может, служанку выделить? — предлагает жених.
Хороший он у меня все-таки! Наверное, Хельта права, сама не могу до конца понять, насколько мне повезло.
— Справлюсь, — смеюсь. — У меня же никогда питомца не было, мадам Джанс не разрешала, да и прокормить как…
— Прокормим, — улыбается Иллариандр, смущая.
Я же не к тому…
Появляется эр лекарь. Даже страшно видеть малышку в его ручищах. Осматривает бегло, но профессионально. Котенок снова пищит, впрочем, достаточно быстро возвращается в одеяло, прячется в складках.
— Насколько я могу судить, она здорова, мой господин, — сообщает Зимер. — Но у меня нет практики работы с подобными животными.
— Хорошо, — величественно кивает император.
Зимер проводит необходимые процедуры, что-то бормоча про дозировку, просит Дарсаля следить за аурой и уходит. Задерживается ненадолго возле нашего бурваля. На время стоянки их не выпрягают, только на ночь.
— Не против, если я с тобой немного проеду? — внезапно спрашивает Иллариандр.
— Разве я могу быть против, любимый? — отвечаю.
Император доволен, скидывает обувь, забирается на мою кровать, откидывает меня на себя. Обнимает. Повозки понемногу начинают трогаться.
Дарсаль садится на свою койку, но как-то напряжен. Видимо, как и положено при императоре. А ведь при мне уже давно расслабляется. Не могу понять, хорошо это или плохо.
— Расскажи о себе, — прошу.
Мне-то уже рассказывать нечего, все более-менее забавные истории поведала еще во время наших совместных ужинов на террасе. А жаловаться на Тересию и девочек императрице как-то не к лицу.
— Что тебе рассказать? — переспрашивает жених задумчиво.
— Почему твоя мама жила в загородном доме?
— Лекарь Мирий посоветовал, — вздыхает, мне прямо неудобно, раны бережу. — Она же долго с нами жила, пока здоровье не начало подводить. Давай о чем-нибудь другом, а?
— Давай, — соглашаюсь. — Расскажи, у тебя были друзья?
Взгляд сам собой скользит по Дарсалю, почему-то вспоминаю его Лексия. Ведь у императора с этим сложнее, чем у обычного Стража.
— Как сказать… — По-моему, Иллариандр кривится. Ощущаю прикосновение колючей щеки к голове. — Сама понимаешь, многим интересен мой титул, а не я сам. Разве что Ивен. Он со мной с шестнадцати. До этого другой Страж был, нянька скорее. А Ивен уже больше друг. Мы вместе везде.
Да уж, любовниц твоих тоже отслеживает. Не замышляют ли чего. Злюсь почему-то. Это ее «любимый», и даже в ауре что-то промелькнуло. Благодарность и симпатия скорее, но разве не из них зачастую рождаются крепкие чувства? Мне бы радоваться. Да я дурак. Вляпался.
С чего бы ему вдруг с нами ехать захотелось? Столько дней не проявлял особенного рвения.
Одергиваю себя, вполне логично, что хочет провести время с невестой, почти женой. Узнать друг друга лучше…
Уплотняю омаа, стараюсь оставаться спокойным, отслеживать опасность. Постоянно пересекаюсь с омаа Ивена, который надзирает из соседнего фертона и прекрасно слышит, что здесь происходит. Защита-то слабая.
— Ивен мне жизнь спас, — продолжает император.
Удивленно прислушиваюсь, не знал. В очередной раз осознаю, насколько я всегда был далек от интриг имперского двора. Мало с кем общался, мало во что вникал. Замечал только то, с чем непосредственно сталкивался.
— Как? — шепчет Ноэлия.
— Не здесь, — очень интимно отвечает Иллариандр. — Ты же понимаешь.
Четкий след кивка, конечно, девочка все понимает. Надеюсь, он будет ее ценить.
— Как назовешь, придумала? — спрашивает император совсем другим тоном, показывая на кошку.
Ноэлия поводит плечами — мягкий перелив ауры:
— Не знаю. Пуся?
— Оригинально, — хмыкает император.
