В торцевой стене потерны имелась металлическая защитная дверь. Трехметровой высоты и почти два метра в ширину. Выпуклая наружу, цельнометаллическая, без малейших следов ржавчины. Я попробовал царапнуть ее кончиком своего ножа. На металле почти не осталось следа. Очень хорошая сталь. Даже по современным меркам хорошая. С левой стороны в двадцати сантиметрах от края и в полутора метрах от пола установлено штурвальное колесо на черном валу.
Я потер пальцем вал и внимательно осмотрел грязь, которая на нем осталась. Графитовая смазка. Пожалуй, у нас есть шанс. Ссадил Иннокентия на пол. Фонарик дал Ольге и показал, куда именно надо светить. Попробовал сдвинуть штурвал с места. Небольшой люфт есть. А если раскачать? Уперся хорошенько ногами и потянул штурвал вправо. Есть, чуть провернулся. Теперь назад и еще один рывок. Еще немножко прокрутилось. Теперь попробую крутить. Пошло! С натугой, но крутится. Сделал оборотов двадцать и встал мертво. Наверно, уже все.
Теперь надо тянуть. Ухватился за штурвал, уперся обеими ногами в стену и начал медленно расправлять спину. О чудо, многотонная стальная конструкция сдвинулась с места и начала открываться. Спрыгнул на пол и потянул штурвал на себя. Дверь открылась почти на метр и остановилась. Нам достаточно!
Взял у Ольги фонарик и заглянул внутрь. Просторное помещение с несколькими дверьми. Обычными. Немножко холодно, но воздух чистый. Пригласил внутрь своих спутников и потянул дверь на себя. Закрылась. Изнутри аналогичный штурвал, но с фиксатором. Кручу штурвал. Туго идет, но усилие не чрезмерное. Справляюсь. Теперь выдвигаю и утапливаю в стену фиксатор. Все. Снаружи дверь теперь не открыть. Можно не торопясь осмотреться, немножко отдохнуть и подумать над тем, как будем отсюда выбираться.
Как я устала! Причем и морально и физически. Полет, купание в озере, движение через ночной лес, ходьба по подземным туннелям, ожидание, пока Сергей откроет дверь. Все время на ногах (исключая, конечно, часть пути, проведенную у Сережи на закорках). Очень хотелось хоть немножко посидеть.
В помещении, в которое мы зашли, было немного мебели, стеллажи, остатки приборов. Когда-то здесь наверняка имелось электричество, но электропроводка не выдержала испытания временем. Изоляция с проводов осыпалась, проволока позеленела и рассыпалась в пыль при первом же прикосновении. Кресло, в которое я хотела усесться, развалилось сразу после того, как я коснулась его рукой. Сережа подвел меня к деревянному топчану, сбитому из толстых потемневших от времени досок, смахнул с него рассыпающуюся в прах обивку и предложил отдохнуть. Я присела. Как ни странно, топчан не просто выдержал мой вес, но даже не заскрипел.
Позже Сережа объяснил, что доски, из которых сделан топчан, были дубовыми, а над хорошо высушенными изделиями из древесины большинства разновидностей дуба время не властно.
Как только я уселась, Кеша моментально устроился рядом и положил голову мне на колени. Я почесала ему шею и начала гладить по спине. Котяра довольно заурчал, если, конечно, воспроизводимые им звуки можно назвать урчанием. Больше это напоминало работу небольшого моторчика.
Пока мы с Кешей отдыхали, Сережа осмотрел помещение. Единственным предметом, кроме топчана, который не развалился при первом же прикосновении, оказался стеллаж, который стоял вдоль одной из боковых стен. Когда Сережа сказал мне, что он изготовлен из алюминия, я страшно удивилась. В технике я понимаю мало, но химию в школе учила. И помню, что это очень даже активный металл. Он даже с обыкновенной водой легко взаимодействует. Сережа пояснил, что в воздушной среде на поверхности алюминия сразу образуется тончайшая окисная пленка. А она, в отличие от самого металла, достаточно инертна.
Покопавшись немного на стеллаже, Сережа нашел свечи. За прошедшие века они стали плоскими, но способность гореть не утратили. Расставил их на стеллаже, зажег, и в комнате стало достаточно светло. Больше ничего ценного он в этом помещении не обнаружил и занялся исследованием тех, что находились за дверями в торцевой стене. Любопытство пересилило усталость, и мы с Кешей присоединились к нему. Только вот почти ничего интересного не нашли. Слишком уж много прошло времени. Большая часть предметов была представлена кучками разноцветной трухи.
В левой комнате, скорее всего выполнявшей функции кладовки, уцелели бутыли зеленого стекла с притертыми стеклянными же пробками. В большей части из них даже жидкость сохранилась. Щелочь. Во второй комнате, по-видимому, архиве или чем-то вроде библиотеки, все было уставлено алюминиевыми стеллажами с книгами, стопами бумаг и разграфленных тетрадей. Бумага пожелтела и стала очень хрупкой. Чернила выцвели и стали не просто бледными, а почти совсем прозрачными. Буквы, а это, несомненно, были не иероглифы, а именно буквы — абсолютно незнакомые. Я хорошо знаю четыре земных языка и имею некоторое представление еще о десятке, так вот, ничего даже отдаленно похожего. В книгах текст сохранился лучше. Возможно, специалисты разберутся. Надо будет прихватить с собой парочку. Только вот по какому принципу выбрать? Ничего похожего на картинки или схемы я не нашла. Что это: художественная литература или техническая?
Третья, самая большая комната представляла собой казарму. Это даже я поняла. Аккуратные ряды таких же дощатых топчанов, как тот, на котором я уже имела честь сиживать, вешалки, пирамида для оружия. Пустая. В дальней стене дверь. Неужели там выход? Ох, какое разочарование. Хотя могла бы и сама догадаться. За дверью была туалетная комната. Куда же без нее?! Три вполне узнаваемые раковины. Над ними на стене закреплены небольшие
