запрокинуть назад голову и посмотреть на склоняющегося надо мной мужчину. Его лицо было уже так близко, что я от волнения сглотнула. Теплое дыхание будоражило и обжигало. А губы вот-вот должны были коснуться моих, как мерзкое воспоминание из чужого прошлого снова всплыло перед закрывающимися глазами, и я… отвернулась, брезгливо поморщившись. Неосознанно, не специально и уж точно не из-за неприязни к Йену, но… так получилось. Мужчина без слов отпустил меня и выпрямился, став в этот миг будто еще выше, мощнее… неприступнее. А мне захотелось удариться головой о проклятое зеркало, в котором отражался огромный «медведь» с бесстрастной физиономией и холодными голубыми глазами.
– Так, не понял! – раздался голос из камина. – А поцелуя что, не будет?
Но никто Лаашу не ответил.
– Ты спрашивала про фирсов, Иль, – неожиданно бодрым голосом сказал «медведь» и улыбнулся, вновь становясь похожим на себя. Вот только во взгляде что-то изменилось, а я стояла, смотрела на него и не знала, как вернуть время вспять, чтобы задавить ту случайную эмоцию и… ответить на его поцелуй. Сейчас же казалось, что даже, если потянусь к нему сама, он отстранится. Потому что примет мои действия за жалость или, что еще хуже, за обман. Проклятье! Ну почему всякая гадость лезет в голову в самые неподходящие моменты? А может, просто рассказать ему про то, что Ильва видела их тогда с Агирой и… – Иль? Ты в каких облаках витаешь, девочка?
– Да какая я девочка, – отмахнулась от него. – Мне в прошлой жизни двадцать девять стукнуло.
– Для меня все равно девочка, – чуть теплее улыбнулся Йен. – Была, есть и будешь. – Мне очень хотелось, чтобы он добавил к этому всему «моя девочка», но мечта, к сожалению, не осуществилась. – Так вот, к вопросу о фирсах… – вернулся к начатой теме «медведь». – Они крайне неуловимы, самодостаточны и, как и норды, полезны для государства.
– Тоже изгои? – спросила я, обняв себя руками за плечи. После того как мужчина отступил, стало как-то прохладно и неуютно.
– Нет, – ответил рыжий, отходя еще дальше от меня и садясь в пока еще целое кресло. – Мечеными становятся обычные лэфири. Фирсов же обычными назвать сложно. Во-первых, они все похожи друг на друга внешне, словно близнецы. Но при этом есть те, кто одевается как мужчины, и те, кто предпочитает женский образ. Ходят слухи, что эти создания бесполые. Вот только проверить еще никому не удавалось.
– Они настолько неуязвимые, что никто не смог ни одного как следует прощупать? – мрачно пошутила я, а потом совершенно серьезно добавила: – Не верю, что не пытались. Это заложено в нашей природе. Такие, как мы, относятся к тем, кто на нас не похож, с недоверием, часто переходящим в агрессию.
– Такие, как вы… – задумчиво повторил мужчина, качнув рыжеволосой головой.
– Я не имела в виду себя, – поспешно исправилась я. – Я говорила про всех люде… лэфири. Согласись, что на нордов они смотрят косо, побаиваются вас и недолюбливают. Потому что вы иначе выглядите, многое можете и водите дружбу с элементалями. Ваш образ окутан тайной, слухами и страшными байками, которые наверняка дети рассказывают друг дружке по ночам. А все почему? Потому что вы иные. И если одни просто стараются держаться на расстоянии, то другие и агрессию проявить могут. Особенно пьяные и толпой. Я не права?
– Ну отчего же? – Йен второй раз за сегодня потер руками виски и едва заметно поморщился. – До того, как была создана наша община, меченых мальчиков изгоняли как проклятых. А некоторых и забивали до смерти бывшие друзья, родня, соседи.
– Когда же все изменилось? – Я тоже отошла от зеркала и села на кровать. Любоваться только своим отражением было неинтересно.
– Когда один молодой норд и его каменный элементаль решили уйти в горы и там обосноваться. Потом к первому прибился второй меченый. Ну а дальше они уже ездили вдвоем по близлежащим городам и деревням и собирали себе подобных. Благо дело далеко кататься не приходилось, потому что итировы метки возникают только у детей, живущих в районе подземелий, в честь которых и названы. В основном норды появляются в шестой дандрии. И очень редко в граничащей с нею седьмой. Но самым плодоносным в этом плане является Миригор.
– Понятно все с вами, – покачала головой я. – И сколько лет уже Стортхэму?
– Чуть больше семидесяти. – «Медведь» улыбнулся, глядя на меня. – И, опережая твой следующий вопрос, сразу скажу: основатели общины живы и здоровы. Обоих ты видела на праздновании вашей с Ташем помолвки. – Упоминание моего жениха согнало с его лица улыбку.
У меня же из груди вырвался невольный вздох. Как-то много всего случилось за последние дни, и за этими проблемами, заботами и прочими переживаниями скорбь по пропавшему без вести жениху отошла на задний план. Нехорошо получилось, но… как уж получилось.
– А фирсы в Лэфандрии тоже так давно? – нарушила затянувшееся молчание я.
– Дольше, – сказал Йен и оценивающе посмотрел на зеркало. – Про них еще моя приемная мать байки рассказывала. Что не мужик, мол, не баба, а тварь какая-то скользкая и бесчувственная, но умная и полезная.
– В смысле «бесчувственная»? Жестокая?
– Нет, просто без эмоций. Ну, если ты сталкивалась с одним из них в своем мире, то понимаешь, о чем я.
– Понимаю, – вновь вспомнив продавщицу из чародейской лавки, пробормотала я.
– Считается, что фирсы однажды прибыли в нашу страну из-за океана, попросили приют и покровительство, а в обмен поделились некоторыми знаниями своей якобы погибшей цивилизации. С тех времен жизнь лэфири заметно изменилась. Во многом благодаря нововведениям, произошедшим с легкой руки этих иноземцев. Так что пользы от фирсов куда больше, чем вреда.
