ерунда при наличии знаний, полученных с помощью магического браслета. А приготовление уникальных зелий и вовсе процесс завораживающий. Однако, несмотря на занятость и потенциальную опасность, рыжебородого прохвоста как магнитом тянуло исследовать и навести порядок в тех помещениях, куда ходить ему не велели, но… очень хотелось.
Закончив с уборкой коридора верхнего уровня, на котором располагалось большинство плантаций, О решил-таки пойти прогуляться по подземным этажам. Браслет с алым камнем безошибочно определял, где находились ловушки, а где ими и не пахло. Поэтому, немного пометавшись между сжигающим душу любопытством и вполне обоснованными опасениями, длинноухий ставленник гая Светлоликого взял метлу, положил на плечо и, чуть придерживая ее за черенок, потопал на разведку. Ведь если что-то пойдет не так, он просто вернется. А если о его самоволке прознает сильнейший – оправдается стремлением к наведению чистоты и порядка на всей территории нижнего города.
Насвистывая фальшивый мотивчик, рыжебородый толстяк «катился» по коридорам и лестницам точно необъятный мяч, спускаясь все ниже, ниже и ниже, пока наконец не очутился на пороге незнакомого ему сада, в арочном проходе которого висела алая паутина. Тонкие нити обвивали довольно внушительный кокон в форме веретена. О постоял, посмотрел, подумал и… Дернул же нечистый его за руку! Даже не за руку, а за метлу, древком которой карлик осторожно потыкал странный моток, желая проверить его на твердость. Проверил, идиот ушастый! И ведь проклятый браслет даже не защипал кожу, не то что запястье не обжег. Доверившись этой зачарованной вещице, горе-исследователь и осмелел сдуру. Паутина оказалась до безобразия хрупкой и от легкого… ну ладно, не совсем легкого, но и не особо сильного нажима банально порвалась, выпустив из своего плена… чудовище.
С тихим шелестом выскользнув из ловушки, оно довольно сильно приложилось всклокоченной головой об пол и проснулось. На пятнистой морде открылись два осоловевших глаза, за спиной дернулись куцые крылья, а по каменным плитам бесцельно заелозил длинный лысый хвост.
– М-мать моя гайра, – проблеял толстяк, сознаваясь самому себе в беспросветной глупости.
– Г-р-р-р, – выдало существо со смутно знакомыми чертами разноцветной физиономии. Взгляд его синих, как море, глаз становился все более осмысленным и… злым.
– Пощади, чудище, своего бедного спасителя, – забормотал, пятясь, Рыжий О.
– С-с-с, – зашипело явно недовольное таким обращением чудище, чей двухметровый хвост нашел себе цель и, крепко обвив ногу толстяка, дернул его обратно. Рухнув, О оказался нос к носу с разбуженным монстром. – С-с-см ты чудище, – заявил последний вполне себе человеческим голосом, а потом с истинно женской мстительностью добавил: – Ты первый в списке, намес-с-стник! Убью…
– Не убивай! – испуганно воскликнул карлик и, прижав к голове свои ослиные уши, сделал совершенно несчастное лицо.
– Покалечу!
«Уже лучше», – с воодушевлением подумал бородач, а вслух заскулил, моля о пощаде.
– Заткни-и-и-ись! – взвыло чудище и, заметив дорогие браслеты на запястьях жертвы, радостно провозгласило: – А ну снимай свои украшения, урод рыжий! И вообще… раздевайся давай, наказывать буду.
Карлик снял бы – в этот момент, когда жизнь его висела на волоске, он готов был отдать синеглазой твари все, но… браслеты не снимались. Только сам гай Светлоликий мог надеть их кому-то и избавить этого кого-то от «волшебных кандалов». Запинаясь, О озвучил проблему и, видя, как недобро сужаются водянисто-синие очи напротив, принялся рассказывать о третьем браслете-близнеце с зеленым камнем. О том, что может показать, где он хранится, и еще много о чем, не очень правдивом, но отчего-то так и просящемся на язык.
Остановив словесный поток когтистой лапой, бесцеремонно прикрывшей рот болтуну, монстр коротко приказал:
– Показывай! – А потом ехидно так добавил: – Быть может, я даже не сильно тебя помучаю… Если, конечно, поможешь мне обчистить одного зарвавшегося гая.
О том, что, по ее коварному плану,
Меня не будили, как это часто бывало в воскресенье. Не включали шумные электроприборы на кухне, не топали по коридору мимо двери в спальню – мой сон берегли, позволяя в свой законный выходной нежиться в постели сколько угодно. И я блаженствовала, кутаясь в легкое, как пух одеяло, поудобней устраивала голову на почему-то твердой подушке и просто наслаждаясь тишиной. Глаза открывать не хотелось.
В голове витали обрывки снов, по телу разливалось странное тепло, а по волосам скользили чьи-то пальцы… Меня как ледяной водой окатило! Опять я, глупая, чуть не поверила в сказку, что другой мир и злоключения в нем мне просто приснились. Наивная бедная мышка… сытая и довольная, правда, – ведь ночью рядом было так много вкусного света, но все равно мышка, ибо в лапах хищного кота! Прислушалась к ощущениям, пытаясь понять, с кем лежу. Едва заметно принюхалась, стараясь не выдать своего пробуждения, и невольно сглотнула. Горький аромат трав, пусть не такой яркий, как однажды в карете, но все же ни на что не похожий, индивидуальный и незабываемый… Естественно, я узнала Сэн. Кто б мне еще объяснил, почему я спала у него на груди? Неужели вина вчера вечером оказалось слишком много, и… Додумать, что там могло быть после «и», никак не получалось. Вернее, очень даже получалось, но смущение и страх работали нехилым ластиком, не давая воображению засорять мой мозг.
– Доброе утро, сейлин, – проговорили над ухом… явно очень красным ухом, ибо пылало оно весьма ощутимо. Наверное, поэтому на него и подули.
